Трижды я связывала жизнь узами брака, всякий раз стремясь быть безупречной супругой — самоотверженной, мудрой, растворяющейся в семье. Но трижды судьба смеялась надо мной, и теперь дрожу при мысли: а вдруг старость встретит меня в безмолвии опустевшей квартиры?
Первый муж, Сергей, ушёл, бросив сквозь зубы: «Задушила своей опекой». Задушила я, наши дети, мои бессонные ночи у плиты. «Ты — как затхлый воздух в закрытой комнате», — шипел он, собирая чемодан. Тогда я свято верила, что женское предназначение — быть тихой гаванью для мужа. Не поняла: гавань превратилась в клетку. Осталась с близнецами на руках, с грудью, полной молока, и душой, иссушенной до дна.
Второй супруг, Владимир, вошёл в мою жизнь, когда я уже научилась прятать шрамы под улыбкой. Работали сутками — он на заводе, я в школе. Денег не хватало даже на лекарства, когда воспаление лёгких скрутило меня в постель. Он не ругался, не бил посуду — просто перестал приходить ночевать. Потом соседка шепнула: «Видела его в кафе с молоденькой». Бросил, как старый хлам, оставив с тремя детьми и долгами. Уходил молча, как вор, крадущий последнюю надежду.
Третий, Артём, стал проверкой на прочность. Встретила его в захолустном посёлке под Пермью — опустившийся, с глазами затравленного зверя. Вытаскивала годами: делилась зарплатой учителя, штопала его рубахи, выслушивала пьяные бредни. Тащила нас обоих, как лошадь, запряжённую в два воза. Он же даже цветов не подарил — только ворчал: «Где ужин?». А недавно заявил, разглядывая мои морщины: «Тебе бы в баню сходить — распариться, а то страшилой стала».
Ему — сорок пять, мне — сорок восемь, но он мнит себя Аполлоном, а меня — выцветшей тряпичной куклой. И это от того, кого я кормила, когда он месяцами лежал на диване! Выгнала, отрезав: «Хватит». Теперь он шлёт оскорбления в мессенджерах, но я впервые чувствую — дышать стало легче.
Стою сейчас у зеркала, разглядывая седину. Три брака — три урока, что любовь не служба на каторге. Страшно? Ещё как. Но, может, одиночество — не приговор, а шанс услышать наконец свой голос сквозь годы чужих ожиданий. Ведь если я трижды возрождалась из пепла — значит, во мне живёт что-то сильнее страха.
