Из-за моей жены я отвернулся от родителей
Мне 44 года, и вырос я в семье, о которой многие могут лишь мечтать. Заботливые родители — оба врачи с собственными клиниками в небольшом городе под Тулой, — и брат, который с детства был мне лучшим другом. Идеальная гармония, в которой каждый день дарил тепло и поддержку. Всё изменилось, когда в моей жизни появилась она — женщина, что перевернула мой мир, а потом разорвала его на куски.
Ольгу я встретил на первом курсе университета. Абсолютная противоположность мне, словно ночь и день. Её детство прошло в детском доме, откуда её в одинадцать лет забрали приёмные родители. Но счастье продлилось недолго — они развелись, и Ольга осталась с матерью, которая вскоре начала пить. С отцом связь почти прервалась. Её жизнь была непрерывной борьбой, но Ольга с железной волей оставила прошлое позади. Поступить в университет ей удалось благодаря собственным усилиям — работала на двух подработках и усердно училась, окончив учёбу с красным дипломом. Это упорство покорило меня.
Наши отношения начались как сказка, пока я не привёз её в родительский дом. Ольга, выросшая в нужде, смотрела на уютный особняк с едва заметным презрением. Тогда она промолчала, но позже, в разгар ссоры, выкрикнула, что мы — разбогатевшие снобы, живущие в своём выдуманном мирке. Эти слова были как молния, но я стёр обиду, списав это на её трудное прошлое. Мы пережили тот кризис, хотя трещина в нашей связке начала расти.
Перед свадьбой я сообщил Ольге, что родители хотят оплатить торжество. Она вспыхнула, как фурия: «Я не желаю быть в долгу перед ними!» Её голос дрожал от гнева, и я не знал, как её успокоить. Тайком поговорил с родителями, и они, избегая конфликта, тихо передали мне деньги. Ольге я ничего не сказал. Свадьба удалась великолепно, и она гордилась, думая, что мы всё сделали самостоятельно, демонстрируя миру свою независимость. Я помалкивал, опасаясь разрушить её иллюзии.
Когда узнали, что ждём дочь, родители были в восторге. Однажды они привезли детские вещи — маленькие платьица и ботиночки. Я ждал бурю, но Ольга улыбнулась и поблагодарила. А когда за ними закрылась дверь, она холодно заявила: «Больше никаких подарков от твоих родителей». Я не смог сказать об этом маме и папе — их искренняя радость за внучку была трогательной. На их вопросы о нуждах я лгал, что всё уже купили.
Но буря всё же настигла нас перед родами. Родители без предупреждения привезли новенькую коляску — дорогую, ту самую, которую мы видели в магазине. Ольга побледнела: «Это ненужная роскошь, забирайте обратно!» Слово за слово, разрослась ссора. Она кричала, оскорбляла их, а я стоял, как поражённый громом. Визит обернулся скандалом, после которого у неё начались преждевременные схватки. И кого она обвиняла? Моих родителей! Сказала, что это их вина, что они довели её до стресса. Я впервые возразил: «Ты не права, они не виноваты!»
А потом она поставила мне страшный ультиматум. Либо я остаюсь с ней и дочерью, отрекаясь полностью от родителей и брата, не принимая от них ни копейки, либо развод — и я никогда не увижу свою малышку. Сердце разрывалось. Что мне было делать? Я выбрал жену и дочь, отвернувшись от семьи, что дала мне всё. Отказался от родительской любви и наследства, что обеспечило бы нам комфортную жизнь. Мы переехали в другой город, подальше от воспоминаний.
Двенадцать лет я не слышал голоса матери, не превосходил отца, не шутил с братом. Я работаю учителем в школе, и каждый конец месяца — это попытка свести концы с концами. Мы живём скромно, почти бедно, ведь Ольга не хочет принимать помощь. Я смотрю на неё и не узнаю ту девушку, что вдохновляла меня стойкостью. Теперь я вижу лишь злобу — она ненавидит мир и обвиняет всех в том, что её жизнь не сложилась, как у других. То, за что я полюбил её, обернулось отвращением, разъедающим меня изнутри.
Я думаю о разводе. Дети подросли, и я надеюсь, они поймут меня, поймут, почему я не могу так больше жить. Я ошибся, доверившись Ольге — жестоко, непоправимо. Её гордость, некогда казавшаяся мне силой, оказалась ядом, отравившим всё вокруг. И теперь я стою среди руин своей жизни, спрашивая себя: как мог быть таким слепым? Как я мог пожертвовать семьёй ради женщины, что ненавидит каждый призрак счастья?
