Кот спал с супругой. Уткнувшись в неё спиной, он отпихивал меня всеми четырьмя лапами. А утром смотрел нагло, будто насмехаясь. Я ворчал, но поделать ничего не мог. Любимец, дескать. Ну пушистик, ну солнышко. Жена смеялась, а мне вовсе не до шуток.
Этому «пушистику» жарили осетра, аккуратно вынимали кости, а хрустящую шкурку складывали горкой рядом с дымящимися кусочками на его тарелке.
Барсик глядел на меня, кривя морду в ухмылке, будто говорил:
«Ты здесь лишний, а хозяин — я».
Мне доставались объедки, которые пренебрёг этот наглец. Короче, издевался как хотел. Я мстил по-свойски: то тарелку отодвину, то с дивана столкну. Война — да и только.
Иногда в мои тапки «подкладывали сюрпризы». А Светлана Ивановна хохотала:
— Сам виноват — не трогай его!
И гладила своего «ангелочка». Кот взирал на меня свысока. Я вздыхал. Что поделаешь? Жена одна, спорить бесполезно. Терпи.
Но в то утро…
Собираясь на работу, я услышал из прихожей вопль. Ворвавшись туда, увидел: шестикилограммовый комок шерсти с когтями, словно разъярённый медведь, бросался на жену.
Увидев меня, зверь вскочил на грудь, сбив с ног. Я шлёпнулся на пол, схватил табуретку, прикрылся ею как щитом и, утянув Свету в спальню, захлопнул дверь. Барсик ударился о ножку стула, взвизгнув так, что стекла задрожали.
Но это его не остановило. Он царапал дверь, пока мы, дрожа, мазали йодом раны. Жена звонила на работу:
— Кот взбесился, едем в травмпункт!
Потом я, слово в слово, повторил начальнику. И вдруг…
Земля содрогнулась. В кухне посыпались стёкла, в ванной — треснуло окно. Тишина. Выскочив на кухню, увидели: перед домом зияла воронка. Взрыв газового баллона в соседском грузовике разметал машины на стоянке. Они лежали вверх колёсами, как опрокинутые жуки, а вдали выли сирены.
Ошеломлённые, мы обернулись к коту. Он сидел в углу, прижимая сломанную лапу, и тихо скулил.
Света вскрикнула, схватила его, а я, выхватив ключи, понёсся вниз по лестнице. Семь этажей — на одном дыхании.
Машина уцелела. Мчались к ветеринару на Комсомольском проспекте. В приёмной, когда Барсик показал забинтованную лапу, другие хозяева окружили его, гладя и суля лакомства.
Дома Светлана зажарила ему стерлядь, сняла хрустящую кожицу, а мне — огрызки. Кот, прихрамывая, подошёл к миске, пытаясь строить презрительную рожу, но получилась гримаса боли.
Я быстро доел, положил в его тарелку свой кусок без костей. Барсик уставился на меня, поджав лапку.
Взяв его на руки, я прошептал:
— Может, я и лузер. Но с такой женой и таким зверем — я богач.
Чмокнул в нос. Он мурлыкнул и ткнулся лбом в щёку.
Поставив его на пол, мы со Светой обнялись, глядя, как он ест.
Теперь Барсик спит только со мной. Заглядывает в глаза, а я молюсь, чтобы Господь подарил нам ещё годы вместе.
И больше ничего не надо. Честное слово.
Ведь это и есть счастье — простое, тёплое, своё.
