«Где твои глаза были? Кто разрешил детям трогать сыр? Я его для мамы берегла!» — выкрикнула сестра, сверкая глазами.
В нашей семье к рождению мальчиков всегда относились как к празднику. Жили мы в Ростове-на-Дону, и почему-то девочек встречали сдержаннее, словно в них было что-то не то. Именно так меня учили с детства. У меня были младшие — брат Семён и сестра Алина, и я видела, как по-разному с нами обращались тёти и дяди.
Когда на свет появилась Алина, лицо отца, Дмитрия Петровича, стало каменным. Хотя УЗИ показывало девочку, он до последнего верил, что врачи ошиблись, и лишь в роддоме смирился с правдой. Но когда мама ждала Семёна, отец будто помолодел! Родня приходила с подарками и говорила «Наконец-то наследник!» с особым блеском в глазах.
«Дочь? Вырастет — замуж уйдёт, в чужую семью. А сын — это корень, это фамилия!» — часто повторял отец за столом.
Разница была как день и ночь. Семёнку не заставляли мыть полы, не ругали за двойки, не наказывали за разбитые вазы. Не то чтобы нас с Алиной обижали, но мы понимали — мы другие. Брата буквально боготворили.
Тогда я решила — все так живут. С этой мыслью и замуж вышла. Мы с Максимом жили дружно, без секретов. Когда он признался, что хочет сына, я кивнула — казалось, так и должно быть. Узнав о беременности, я молилась о мальчике. Но врач на УЗИ вдруг улыбнулась: «Поздравляю, у вас принцесса будет». Сердце упало. Как сказать Максиму? Боялась, что хлопнет дверью, соберёт чемодан…
Не знаю, откуда взялись эти страхи — ведь мои родители не развелись из-за нас с сестрой. Но настроение было хуже некуда. От переживаний меня положили в больницу — угроза выкидыша. Максим был в командировке в Краснодаре, но, узнав, тут же примчался.
Он ещё не знал про девочку, а я не находила слов. Всё-таки он так хотел сына… Но Максим спрашивал только о моём самочувствии, обещал привезти любимые пирожки из булочной, шутил, чтобы я не переживала.
После его ухода я рыдала в подушку. Пришла медсестра Тамара Ивановна, стала утешать. Сквозь слёзы я пролепетала о своих страхах. Не знаю, как она разобрала слова, но сказала резко: «Ребёнка береги, а не мужика своего».
«Мужики — они как трамваи: один уедет — другой приедет. Ты малышку выноси, ей твои истерики ни к чему», — бурчала она, поправляя капельницу.
Утром она встретила Максима в коридоре и накинулась на него — думала, он уже знает и обидел меня. Муж вошёл в палату с круглыми глазами: «Ты что несешь?» Пришлось признаться. Он смотрел на меня, будто я с луны упала, потом рассмеялся: «Да мне хоть марсианин родись — лишь бы здоровый!» Попросил выбросить глупости из головы.
Я успокоилась, но иногда думала — может, он просто притворяется? Но когда я родила нашу Дашеньку и увидела, как он плачет, прижимая её к груди, все сомнения растаяли. Теперь мы смеёмся над этим. Хорошо, что Тамара Ивановна тогда встряхнула меня — иначе бы я себе все нервы истрепала ещё до родов.
