**«Отдать душу за двушку?»** — как сын заставил родителей выбирать между своим покоем и его удобствами.
Дмитрий Семёнович и Галина Петровна прожили жизнь скромно, но достойно. Каждый рубль откладывали — не на путешествия или наряды, а на будущее единственного сына, Артёма. Мечтали сделать для него что-то важное, но не знали что, пока однажды за вечерним чаем Артём не обмолвился: «Собираюсь жениться».
Решение пришло сразу: «Подарим им квартиру». Пусть не просторную, но в центре Твери — скопили. Рубль к рублю, год за годом — и вот она, однокомнатная, их подарок.
Артём и его невеста, Катя, ликовали. Они как раз подумывали об ипотеке, а тут — готовое жильё без долгов. Сыграли свадьбу, переехали. Родители облегчённо вздохнули: «Теперь и о себе подумаем».
Они уехали в свой старый, но тёплый дом под Тверью. Настоящая дача — с яблонями, грядками, баней и крылечком, где вечерами пили чай под трели соловьёв. Дмитрий копался в огороде, сажал огурцы да картошку. Галина растила розы и сирень, как когда-то в родительском саду. Здесь был их мир — тихий, привычный, наполненный смыслом.
Прошло два года. У Артёма и Кати родились дети — сначала сын, потом дочь. Квартира стала тесной. В один из июльских дней Артём приехал и завёл разговор:
— Родные, у нас всё хорошо, но… тесно. Втроём в однушке — сами понимаете. Хотим расшириться.
Родители кивнули: дети растут, ипотека — дело молодых. Но Артём продолжил:
— Сейчас время ненадёжное. Работа нестабильная. Я тяну всё один, Катя с детьми. А если ипотека, а я без работы останусь? Мы подумали… Может, вы дачу продадите?
У Дмитрия потемнело в глазах.
— Сынок, ты же сам здесь вырос. Помнишь, как с дедом яблоки собирал, как в бане парились? Это наша жизнь.
Артём махнул рукой:
— Да ладно, огород — это прошлый век. Будите в квартире отдыхать, по паркам гулять. Мы добавим, продадим однушку — купим двушку. Будет удобно.
После его отъезда воцарилась тишина. Лишь ветер шелестел занавесками на веранде. Дмитрий сжал в руке старый гвоздь — тот самый, что когда-то вбил в фундамент бани.
— Галя, — прохрипел он, — мы всё им отдали. Квартиру, старт. А теперь и наш угол забрать хотят?
Галина смотрела на георгины, которые сажала каждой весной.
— Он не со зла. Устал. Но почему за наш счёт? Разве он не видит, что для нас это не просто дом? Это наша душа.
Допили чай молча. Наконец Дмитрий вздохнул:
— Обещали подумать. Давай подумаем… о себе.
На следующий день написали письмо. Без упрёков. Лишь о том, что у каждого должно быть своё. Свой угол, своя радость. «Ты получил от нас всё, что могли. Живи, стройся. А мы останемся здесь. Среди сада. Среди памяти. Среди жизни».
Прошло время. Артём купил квартиру сам — с материнским капиталом и льготной ипотекой. Да, не идеально, да, с трудом. Но сам. Отношения с родителями охладели, но однажды он приехал на дачу. Сел на скамейку, где ему в детстве читали сказки. Взглянул на цветы.
— Пап, прости. Я тогда не понимал.
— Ничего, сынок. Главное — теперь понимаешь.
Галина добавила:
— Мы тебя любим. Но иногда надо выбирать: жить ради чужого удобства или беречь своё.
И тогда Артём осознал: забота — не жертва. Это уважение границ. А старость — не про то, чтобы отдавать последнее, а про право на покой.
