Лида глядела на свёкра и свёкровь и думала: «Ну до чего же смиренной надо быть, чтобы снимать сапоги с мужа! Он и сам бы справился, ан нет — пьяный, язык еле ворочает. А она ещё и пальцы ног ему трогает, приговаривая: “Слава Богу, тёплые! Не отмёрзли. И носочки-то шерстяные, плотные, сама вязала”».
Невестка только диву давалась. Свёкровь подняла мужа с дивана, подхватила под руку, прижала покрепче и потащила на кровать. Укрыла одеялом, будто дитя малое, на табурет поставила кружку квасу и удалилась, довольная, чай пить. Лида ехидно подумала:
«А где же крики? Где швыряные сапоги? Где подзатыльники?»
Но вместо этого увидела лишь благодушное лицо свёкрови, слышала, как та оправдывала мужа:
«Давно не пил, видно, друзей повстречал. Пусть отдохнёт — всё работа да работа. Конечно, перебрал, печень пошаливает. Ничего, потом недельку на рассольчике посидит, поправим».
Год как Лида замужем, и уже заметила: свёкровь перед мужем — вся покорность. Никогда голос не повысит, всё разжуёт, разложит, но в итоге сделает по-своему. А уж если свёкр приболеет — так она перед ним на цыпочках бегает.
Как-то сказала Лиде: «С себя болезнь снять — пустяк. А вот с мужа… Тут не только хворь лечить надо, но и его капризы, нежеланье глотать таблетки, злость на себя, что заболел в самое неподходящее время».
Лида наблюдала да ум копил — и усы у неё, как у гусара, выросли пышные. Вот, к примеру, за обедом. Только муж её громко прихлебнёт щи — она сразу ложку кладёт, глаза округляет. Он тут же догадается и начнёт есть осторожно, чуть не давясь. А свёкровь своему скажет: «Не спеши, у тебя ребёнка не качать, корову не доить». На громкий чавк — заметит: «Видать, вкусно, раз боишься, что отнимем». Свёкор смекнёт намёк — и ест тихо, чинно.
Однажды гости засиделись допоздна. Лида не выдержала:
«Не пора ли им честь знать?»
Свёкровь ответила:
«Им решать. Дверь распахивают, когда гости приходят, а не когда уходят. Пусть сидят — раз в году собрались. Пойди спроси, может, на столе чего не хватает?»
Гости ушли довольные, свёкор жену обнял, расцеловал.
А когда Лидин муж задерживался, она злилась, глазами молнии метала. Свёкровь успокаивала:
«Не торопись дурное думать. Зарабатывать — нелёгче дела. Может, начальство задержало».
И правда — мужу подработку предложили. Пришёл домой, а жена — не надутая, а ласковая.
«А я-то думал, сейчас нагоняй будет», — признался он.
Лида задумалась: как же она себя ведёт, если муж, вкалывая, боится домой идти?
Как-то свёкровь вернулась уставшая, но довольная.
«Помогала мужу, — сказала. — Тес перекладывал, птичник перекрывать задумал».
Лида возмутилась:
«Разве это женское дело — брёвна таскать? Пусть сын помогает!»
Свёкровь улыбнулась:
«В хозяйстве надо друг другу подмогать. Вместе — любая работа спорится. В хорошей семье — четыре руки, четыре ноги да один язык, а в плохой — два языка. Мы с ним, пока тес выбирали, столько вспомнили… После войны жили — не до жиру, быть бы живу. Но держались друг за друга. Иван всегда тяжести на себя брал, а я помогала, как могла. Жена должна быть рядом! Мужу приятно, когда труд его ценят».
Свёкор, вернувшись, жене выговаривал: «Кто тебя просил помогать?» Но видно было — вместе работа — радость обоим.
Лида умом пораскинула: свёкровь мудро поступает, не то что она. То упрёк, то недовольство. А можно ведь и повнимательнее быть, а не гонор свой показывать.
На праздники свёкровь всегда мясные блюда готовила — то, что мужчины любят. Как-то сказала:
«Лида, хоть злись — но мужа корми. Можешь молча подать. Можешь дуться — но накорми. Голодный мужик — зверь. Покорми, напои, а потом уж честью вразуми, коли неправ. Но твёрдо, без крика».
Многое переняла Лида. В их семье всегда лад был, уважение, забота. Свёкровь никогда не делила на мужское и женское: общее дело — и всё. Часто спрашивала у мужа, как лучше сделать, выслушает, согласится, а потом — «посмотрим» — делает по-своему. И свёкор не спорит.
«В жизни руки должны быть шустры, ноги крепки, а язык — ленив, — учила свёкровь. — Тогда везде поспеешь. И в семье важно знать, когда наступать, а когда — отступить».
Не долго жила Лида со свёкровью — в город уехали. Но уроки её быстро усвоила.
«Век живи — век учись, да лучше на чужих ошибках», — говаривала свёкровь. И плохому не научит.
