Он знал, что не может иметь детей… и молчал. А я — билась, верила и теряла себя.
Эта история — моя рана. Глубокая, жгучая, незаживающая. Мы прожили вместе десять лет. Целых десять лет я была рядом с мужчиной, которого считала своей судьбой, своей опорой, отцом своих детей. А оказалось — он все эти годы лгал. Он знал, что не сможет стать отцом. И молчал. Годы я носилась по клиникам, врачам, уколам, надеждам и слезам. А он просто смотрел. Делал вид, что всё в порядке.
Мы с Сергеем познакомились ещё в юности — учились в одной школе в Воронеже. Потом случайно встретились спустя годы, закрутилось, влюбились, начали жить вместе. Он прекрасно знал, что я мечтаю о доме и двоих детях. Говорила об этом с первых дней. Он кивал, улыбался, повторял, что тоже хочет семью. А я, дура, верила. Верила, что нашла своего.
Сыграли свадьбу — скромно, но от души. Вместе взялись за мечту: купить дом. Пахали как лошади, без выходных, без отпусков. Купили старый домик в деревне под Москвой. Покосившийся, с заросшим садом, но мы были полны энтузиазма: хотели всё переделать, посадить цветы, обустроить уютное гнездо.
Я тогда сказала — ждать с детьми не буду. Что если откладывать до идеального ремонта, то можно и не успеть. Время-то бежит. Сергей замялся, мол, с ребёнком будет тяжело, а я один не потяну. Но я настояла. Он согласился. Наверное, потому что знал — правду не скажет.
Первый год — ничего. Второй — опять ничего. Я бросилась по врачам. Анализы, процедуры, лечение. Мне твердили: всё в порядке. Немного подправить гормоны — и всё получится. Я жила по графику: когда есть, когда пить таблетки, когда овуляция. А в итоге — пусто. Каждый месяц — надежда. Каждый раз — слёзы.
Я умоляла Серёжу пойти провериться. Он отнекивался: «У меня всё нормально. Мужчины таких проблем не имеют». Но в итоге сходил. Один. Без меня. Принёс справку: «Здоров». Я поверила. А что мне оставалось?
Мы пытались. Я искала лучших врачей. Заговорили про ЭКО. Тут он начал давить: «Это не по-божьи. Не хочу. Давай лучше усыновим». Но я хотела своего. Родного. Чтобы в нём была моя улыбка, мои глаза. Он уклонялся, а я — боролась.
И вот, спустя девять лет нашей жизни, когда дом уже был готов, когда, казалось бы, не хватало только детей, я нашла новую клинику в Подольске. Записала нас обоих. Надо было сдать анализы заново. Я настояОн сопротивлялся, но поехал, а в кабинете врача, когда я уже не могла сдержать слёз, вдруг признался: «Я знал, что бесплоден, ещё до нашей встречи».
