Мой сон начался с разговора, будто сквозь туман. Я — мать двоих взрослых сыновей. Старший, Игорь, давно обосновался в Нижнем Новгороде, наведывается раз в полгода, а то и реже. А младший, Ваня, всегда был моей отрадой и тревогой. Всю жизнь я вкладывала в него силы: тащила через МГУ, подкармливала рублями, пока он метался между подработками, и наконец вздохнула с облегчением, когда он устроился программистом в «Яндекс». Зарплата — сто пятьдесят тысяч, моя двушка в Люберцах — жили, как две матрёшки в одной коробке.
Потом он привёл Альбину. Девушка казалась тихой, с глазами, как у фарфоровой куклы из бабушкиного серванта. Но когда Ваня объявил о свадьбе, у меня защемило под лопаткой. Не из-за неё — просто Ваня всё ещё напоминал того мальчишку, который воровал варенье и прятал фантики под диван. Он не умел пробиваться сквозь жизнь, как пробиваются сквозь снежную бурю — он ждал, пока кто-то расчистит ему дорогу.
Сыграли свадьбу. Сначала ютились в съёмной однушке на окраине — я не лезла, лишь подкидывала борща и пару тысяч, когда просили. А через полгода Ваня явился с лицом, как у студента перед госэкзаменом:
— Мам, мы с Альбиной прикинули… Чтобы скопить на первый взнос по ипотеке, надо ужать расходы. Половина зарплаты улетает на аренду. Может, ты поживёшь на даче в Пушкино, а мы тут? Там же сад, воздух… Всего час на электричке!
Меня будто обдало ледяной водой. Наша дача — это скрипучий сруб с печкой-буржуйкой, где зимой стекла покрываются узорами толще одеяла. А мне каждый день на работу в школу — как я буду трястись в переполненной маршрутке в шесть утра? Но дело не в этом. Я знала: если пущу их в квартиру — всё. Ваня размякнет, как холодец в тепле. Ипотека превратится в «может, в следующем году», а я останусь в этом ледяном склепе с вёдрами талой воды с крыши.
Я не хотела мёрзнуть. И не хотела, чтобы мой сын забыл вкус борьбы. Я сама продиралась сквозь девяностые с двумя сумками тушёнки под мышкой — почему теперь должна страдать ради его удобства?
Наутро я сказала твёрдо:
— Нет. Не съеду. Но дам десять тысяч в месяц на аренду. Копите.
Он надулся, как ребёнок, у которого отняли соску. Альбина перестала звонить, Ваня отвечает односложно. Иногда мне снится, будто я стою у окна, а за стеклом — наша дача, и с крыши свисают сосульки, длинные, как белые ножи. Наверное, это и есть любовь: не всегда нежный шёпот, иногда — резкий щелчок по носу.
Когда-нибудь он поймёт. Я не отняла у него тепло — я дала ему холод, чтобы он не забыл, как разжигают огонь.
