«Маме нужно отдохнуть» — эти слова звучали в нашем доме с того дня, как на свет появился наш сынишка… и до самого конца.
Каждый вечер, переступив порог дома после трудового дня, он первым делом мыл руки и спешил к колыбели. Ни аромат свежего борща, ни газета с новостями не могли удержать его. Он наклонялся над спящим Ваней, бережно брал его на руки — и в этот миг я снова чувствовала, как сердце замирает. В мужчине, который не боялся быть отцом. В муже, который помнил обо мне.
— Маме нужно отдохнуть, — говорил он с тихой улыбкой, покачивая Ваню на руках и напевая старую колыбельную, пока тот не засыпал.
— Маме нужно отдохнуть, — шептал он ночью, поднимаясь первым, чтобы сменить пелёнки, а потом осторожно передавал мне сына, дожидался, пока я покормлю его, и укладывал обратно в кроватку.
— Маме нужно отдохнуть, — произносил он, завязывая фартук и уговаривая нашего капризного Ваньку съесть ещё ложечку каши, превращая каждый ужин в маленькое приключение.
— Маме нужно отдохнуть, — повторял он, собирая годовалого Ванечку на прогулку, чтобы я могла спокойно принять ванну и побыть наедине с собой хоть полчаса.
— Маме нужно отдохнуть, — говорил он, усаживая подросшего сына на колени и рассказывая ему сказки, которые сочинял на ходу, лишь бы дать мне немного тишины.
— Маме нужно отдохнуть, — напоминал он, сидя с Ванькой над тетрадками, терпеливо объясняя ему задачки, которые никак не давались.
— Маме нужно отдохнуть, — тихо сказал он, когда Ваня, уже почти взрослый, вернулся поздно с выпускного и, не говоря ни слова, прошёл на кухню.
Каждый раз, слыша эти слова, я чувствовала, как сердце сжимается от нежности. Глаза наполнялись слезами — не от горя, а от того счастья, которое он мне дарил. Хотелось остановить время и остаться в этом мгновении навсегда.
Потом пришла третья глава нашей любви. Когда «маме» в его устах сменилось на «бабушке».
— Бабушке нужно отдохнуть! — смеялся он, когда наш внучок Алёшка, оставшись у нас на выходные, начинал хныкать и звать родителей. И снова звучала та же колыбельная — только теперь для другого малыша.
— Бабушке нужно отдохнуть, — подмигивал он, собирая удочки и уводя Алёшку с Ванькой на речку.
— Бабушке нужно отдохнуть, — мягко говорил он, передавая внуку наушники, чтобы тот убавил громкость в планшете.
Ему не довелось увидеть внучку. Он ушёл слишком рано, слишком тихо. Дети забрали меня к себе — не хотели, чтобы я оставалась одна в нашем пустом доме.
И вот, когда я впервые взяла на ручки крошечную Машеньку, сердце не выдержало — слёзы хлынули ручьём. Мне почудилось, будто он стоит за спиной и шепчет:
— Бабушке нужно отдохнуть…
Я даже обернулась. Глупая надежда… А вдруг?
Позже, когда вечер уже опустился на дом и я начала дремать, из гостиной донёсся шёпот. Голос моего взрослого Ваньки:
— Спи, моя хорошая, спи. Маме нужно отдохнуть…
Я приоткрыла дверь и увидела, как он укачивает свою дочку, напевая ту самую колыбельную. Ту, что когда-то пел ему его отец.
Его нет рядом. Но слова «маме нужно отдохнуть» живут. Они в нас. В нашем Ване. В его детях. В памяти, которую не сотрёт даже время.
