Иван Сергеевич сидел у окна в своем новом жилище — доме престарелых в провинциальном городке Тверь — и не понимал, как докатился до такой жизни. За окном кружились снежинки, укутывая город в пушистую белую шубу, а в душе старика стоял ледяной холод. Он, отец трёх детей, никогда не думал, что его старость пройдёт среди чужих людей. Когда-то жизнь казалась светлой: просторная квартира в центре, любимая жена Ольга, трое ребятишек, смех и достаток. Он работал механиком в автопарке, имел старенькую «Волгу», а главное — семью, которой гордился. Но теперь это казалось далёкой сказкой.
Иван с Ольгой вырастили сына Дмитрия и двух дочек — Наталью и Светлану. Их дом всегда был полон гостей, соседи заходили на чай, друзья звали на шашлыки. Они старались дать детям всё: образование, заботу, доброту. Но восемь лет назад Ольга ушла, оставив Ивана с разбитым сердцем. Тогда он ещё верил, что дети не оставят его, но жизнь показала иное.
С годами дети будто забыли об отце. Дмитрий, старший сын, уехал в Германию на работу ещё в молодости. Там женился, завёл детей, стал толковым инженером. Раз в полгода присылал открытку, иногда звонил, но в последние годы связь почти оборвалась. «Дела, батя, сам понимаешь», — говорил он, и Иван молча кивал, пряча обиду.
Дочери жили неподалёку, в Твери, но у них всегда были дела поважнее. У Натальи — муж и трое ребят, у Светланы — бизнес и вечные заботы. Они звонили раз в пару месяцев, забегали на полчаса, но вечно спешили: «Пап, извини, времени нет». Иван смотрел на улицу, где люди несли домой мандарины и подарки. 31 декабря. Скоро Новый год, а ещё — его день рождения. Впервые за всю жизнь он встречал его один. Без тостов, без родных голосов. «Я стал обузой», — прошептал он, закрывая глаза.
Он вспоминал, как Ольга накрывала праздничный стол, как дети радовались подаркам. Тогда в доме было шумно и весело. Теперь же тишина давила, а сердце ныло. Иван думал: «Где я прокололся? Мы с Ольгой отдавали им всё, а теперь я здесь, как ненужный хлам».
Утром в доме престарелых началась суета. Приезжали родственники, смеялись, раздавали гостинцы. Иван сидел в своей комнате, разглядывая старую фотку с семьёй. Вдруг — стук в дверь. Он аж подпрыгнул. «Заходите!» — крикнул он, не веря своим ушам.
— С Новым годом, батя! И с днём рождения! — раздался голос, от которого у Ивана ёкнуло сердце.
На пороге стоял Дмитрий. Высокий, чуть поседевший, но с той же лукавой ухмылкой, что в детстве. Он шагнул к отцу и крепко обнял его. Иван не верил своим глазам. Слёзы текли по щекам, а слова застревали в горле.
— Митя… Ты ли это? — прошептал он, боясь, что это мираж.
— Конечно, я, батя! Прилетел вчера, хотел сюрприз сделать, — ответил сын, держа отца за плечи. — Почему ты молчал, что сёстры сдали тебя сюда? Я каждый месяц переводил приличные деньги на твой счёт! Они ничего не говорили! Я не знал, что ты тут!
Иван опустил глаза. Он не хотел ссорить детей, не роптал. Но Дмитрий был твёрд.
— Батя, собирай манатки. Сегодня вечером у нас самолёт. Я забираю тебя. Поживёшь у нас, в Мюнхене. Моя Анна — золото, она уже комнату подготовила. А внуки с ума сходят — хотят деда увидеть!
— Куда, сынок? — растерялся Иван. — Я же старый хрыч… Какой Мюнхен?
— Да брось, батя! Ты ещё огурцом! Анна всё устроила. И дети ждут! — Дмитрий говорил так уверенно, что Иван начал верить.
— Митя… Не верю… Слишком хорошо, — бормотал старик, вытирая слёзы.
— Хватит, батя. Ты заслужил большего. Поехали домой.
Соседи перешёптывались: «Вот это сын у Сергеича! Мужик!» Дмитрий помог отцу собрать нехитрые пожитки, и вечером они улетели. В Германии Иван начал новую жизнь. Среди любящих людей, в уюте и заботе, он снова почувствовал себя человеком.
Говорят, только под старость понимаешь, правильно ли воспитал детей. Иван осознал: его сын вырос тем, кем он мечтал его видеть. И это было лучшей наградой в его жизни.
