Я до сих пор не могу в это поверить… Просто хотел усыновить сына бывшей, а оказалось — он мой кровный ребёнок.
Когда Алёна ушла от меня, казалось, кусок души вырвали. Пять лет вместе, три из них — в нашей хрущёвке в Мытищах. Любил её безумно, всем сердцем. Но ей встретился тот самый «удачливый» — с квартирой в Москве, деньгами и обещаниями. А я остался один, с пустотой внутри.
Зарылся в работу. Дома лишь кормил кота Барсика, друзья забылись, про гитару и подавно вспоминал редко. Зато через пару лет стал начальником отдела, потом открыл свою фирму. И только тогда начал потихоньку оживать.
А потом… Узнал, что Алёны больше нет. Её новый муж, тот самый «успешный», оказался тираном. В одной из ссор она упала — нелепо, навсегда. Остался сын, которого собирались отправить в детдом. Я даже думать не стал — поехал.
Мальчик сидел, прижавшись к стене, и плакал. Маленький, сжавшийся в комок, будто весь его мир рухнул. Сердце сжалось. Стал навещать каждый день — привозил пряники, конструкторы, просто сидел рядом. Он не сразу открылся, но постепенно стал тянуться. И я решил — заберу его. Раз любил Алёну, как могу бросить её ребёнка?
Через месяц он переехал ко мне. А через полгода я уже не представлял жизни без него. Мой сын по духу — весёлый, смышлёный, добряк. Вместе ездили в Петербург, катались на метро, ходили в парк. И вот на дне рождения друга он вдруг говорит:
— Ты точно не родственник? Он — твоя копия.
Я отмахнулся:
— Нет, Алёна бы сказала.
— А вдруг и она не знала?
Мысль не давала покоя. Сделали тест ДНК. Результат — мой. Мой родной сын.
Не знаю, что чувствую: радость, горечь, вину… Я не знал, что у меня есть ребёнок. А Алёна… Может, сама не знала. Или молчала.
Теперь понятно, почему с первой встречи он казался таким своим. Почему выбрал именно меня. Я не просто спас чужого мальчика — я вернул своего. Прошлое не изменить, но теперь у нас есть шанс. Для него. Для памяти об Алёне. Для нас обоих.
