Порой я ловлю себя на мысли, что не узнаю собственной жизни. Как я могла связать судьбу с мужчиной, который в тридцать пять лет всё ещё не вылез из-под маминой юбки? Его зовут Дмитрий, внешне — солидный, уверенный в себе мужчина. Но внутри — тот же мальчишка, который без маминого одобрения даже носки не может выбрать.
Познакомились мы… через неё, конечно. Я работала кассиром в магазине, когда однажды ко мне подошла пожилая женщина. Стояла в очереди, разговорилась, потом стала заходить всё чаще. То пирожком угостит, то комплименты расточает: «Какая ты у нас славная, прямо как дочка родная!» А потом привела сына: «Димочка, глянь, какая умница!» Он и клюнул. Цветы, ужины, прогулки — а там и загс.
Квартиру нам предоставила она. Сама перебралась к своему новому ухажёру, но со словами: «Живите, копите, а мне внуков подарите!» Казалось бы, жест доброй воли. Но нет. Очень скоро она вернулась — с советами, кастрюлями и железной волей.
Каждый вторник — будто проклятие. В выходные я вымываю квартиру до зеркального блеска, перестирываю, готовлю. А во вторник захожу — и все вещи переставлены, полы натёрты, на плите наваристый щи со сметаной. Записка на холодильнике: «Постирала шторы, перебрала ваши вещи, сварила обед. Целую». Вежливо? Да. Но от этого только хуже. Чей здесь дом — мой или её?
Я пробовала говорить с Димой. Он лишь пожимал плечами: «Она же заботится! Хочет как лучше!» Мол, должна радоваться — меньше хлопот. А у меня от её «заботы» ком в горле. Я больше не хозяйка здесь. Она роется в моих вещах, переставляет мои книги, стирает моё бельё. Никакого личного пространства — только её правила.
И ведь ирония в том, что у себя она так не живёт. Были у неё в гостях — обычный уют, без фанатизма. А у нас — будто музей: ни пылинки, ни вещицы не на месте. Чужая женщина в моём доме — и я не могу даже слова сказать. Потому что, как втолковала мне мама: «Квартира её, дочка. Терпи, пока своя не появится».
Но как терпеть, если с каждым днём я всё больше чувствую, что здесь мне места нет? Не то чтобы свекровь злая — нет. Но её потребность контролировать нашу жизнь сжимает горло. Для неё мы не семья, а её дети, которых надо вести за ручку.
А Дима… Он просто отмалчивается. Ему удобно. «Бесплатная квартира, еда, уборка — чего тебе ещё надо?» А мне надо, чтобы это был МОЙ дом. Он даже не замечает, как мне тяжело. Или не хочет замечать.
Когда она заводит разговор: «Внуков хочу! Родите — буду помогать, сидеть с малышом!» — мне становится не по себе. Потому что я знаю: это не «помощь» будет, а полный захват. Она установит свои правила, свой режим, своё меню. Я уже сейчас задыхаюсь, а с ребёнком и вовсе сойду с ума.
Недавно я поставила Диме условие: либо он поговорит с матерью, либо это сделаю я. И не важно, чья здесь квартира. Она дала нам её в пользование — значит, должна уважать наши границы. Я не вещь, которую можно перекладывать по её усмотрению. Я — жена, хозяйка, живой человек. И имею право на свой порядок. Даже если стены пока не мои.
