Я позвала бывшую невестку жить ко мне — теперь у меня только внук и дочь. Сына как будто и не было.
Сына я растила одна. Его отец покинул нас, когда Мишке едва стукнуло три — сказал, что задыхается от быта, от обязательств, от семьи. Будто я, девчонка на три года младше, должна была понимать жизнь лучше него. Ушёл, хлопнув дверью, оставив меня с ребёнком, с долгами, с ночами без сна и двумя сменами на фабрике. С той поры я ни от кого не ждала помощи.
Сына любила безмерно. Миша вырос умным, отзывчивым, с добрым сердцем. В него я вложила всю себя — годы, здоровье, последние силы. Когда он встретил Любу, ему было двадцать три, ей — двадцать один. Первая любовь, глаза горят, смех звенит. Подрабатывал, копил на колечко, сам сделал предложение. Я не сомневалась — из него выйдет хороший муж. Люба казалась тихой, ранимой, но я почуяла — будет верной женой, и приняла её как родную.
Сыграли скромную свадьбу, сняли комнату, и я отпустила их с лёгким сердцем — пусть строят своё счастье. Через год родился Алёшка — мой внук, моя радость. Богатырь, 4,5 кг. Полюбила его с первого взгляда. Миша устроился на лучшее место, всё шло как по маслу. А потом… грянул как гром среди ясного неба — развод.
Без скандалов, без объяснений. Просто Миша сказал: «Ухожу.» У него была другая. Коллега, которая уже носила под сердцем его ребёнка. Это было предательство. Я не находила слов, чтобы его оправдать. Люба с Алёшкой вернулась к родителям, а мой сын поселился с новой женщиной. Убеждал меня, мол, так бывает, чувства остыли. Но я видела — он пошёл по стопам отца.
Звал в гости, хотел, чтобы я познакомилась с его избранницей. Я отказалась. Нет. Это не моя семья. Моя семья — Люба и Алёшка. Я навещала бывшую невестку. Мы сроднились, как мать с дочерью. Приезжала, помогала, гуляла с внуком, подкармливала их. Видела, как Любе тяжело — тесная каморка, вечно недовольные родители, усталость. Однажды сказала: «Переезжай ко мне.»
Жила одна в трёхкомнатной хрущёвке. Места хватит всем. Ещё работала, и в доме не хватало жизни, тепла. Люба сначала опешила, но к вечеру уже стояла на пороге. С узлами. С глазами, опухшими от слёз.
— Спасибо вам, — прошептала, — даже не знаю, как благодарить…
С тех пор живём втроём. Люба ведёт хозяйство, я работаю, а по вечерам играем с Алёшкой, смотрим кино, спорим о пирогах и просто смеёмся. Я снова чувствую себя нужной. Не надо притворяться, что всё хорошо. Мы — настоящая семья.
Миша узнал, что Люба с сыном у меня, и нагрянул. Я была на работе. Люба открыла. Он начал говорить, что хочет видеть сына, что бабушке негоже лезть не в своё дело. А когда я вернулась и увидела его у двери, сорвалось. Не смогла сдержаться.
— Ты предал жену. Бросил ребёнка. Пошёл по пути отца — и ещё смеешь о чём-то говорить?
Он оправдывался, твердил, что у него теперь другой ребёнок, что денег не хватает. Я не слушала. Сказала:
— Ты мне больше не сын. И этот дом — не для тебя. Уходи.
Хлопнул дверью и ушёл. Я закрыла её навсегда. Теперь у меня только Алёшка и Люба — моя дочь, не по крови, но по сердцу. Думаю о завещании. Квартира должна остаться внуку. Люба ещё молода, устроит личную жизнь, а я помогу, чем смогу. Сын выбрал свою дорогу. Мне идти по своей — рядом с теми, кто не предал.
