Меня ломали всю жизнь, а теперь требуют, чтобы я ухаживала за больной матерью.
Я, Варвара, была пятым, нежеланным ребенком в семье. Помимо меня, у родителей было четверо детей — два сына и две дочери. Мать не раз повторяла, что меня не ждали. «Пришлось оставить, поздно было избавляться», — бросала она, и эти слова прожигали душу, как огонь. С детства я чувствовала себя лишней, словно пятно на фамильной чести. Эта боль шла за мной по пятам, отравляя каждый вздох.
Мы жили в маленьком городке под Самарой. Родители боготворили старших сыновей — Дмитрия и Алексея. Они были их гордостью: золотые медалисты, выпускники престижных вузов, важные чины в московских компаниях. Оба давно обзавелись семьями, их дети учатся в лучших лицеях столицы. Я их почти не помнила — когда я родилась, они уже уехали. Сестры, Татьяна и Светлана, тоже купались в материнской любви. Они удачно вышли замуж, одна даже стала известной телеведущей. Просторные квартиры, дорогие иномарки, дети с нянями и гувернантками. Мать с упоением рассказывала о них соседям, а меня называла «бездарью».
Сестры ненавидели меня. В детстве они с отвращением меня нянчили, а потом издевались. «Тебе никогда не дотянуться до нас», — шипели они. Когда в дом приходили гости, мать выкладывала фотоальбомы, хвасталась успехами старших, а про меня отмахивалась: «Варя? Да что с нее взять — троечница дала кройке и шитью». Я старалась, но мои победы никто не видел. После школы я выучилась на швею, получила диплом и устроилась в ателье. Мне нравилось создавать вещи, в этом я находила отдушину. Но родители лишь пренебрежительно кривили губы: «И это называется работой?» Я сбежала из дома, жила в общаге, потом сняла комнату — лишь бы не слышать их насмешек.
Через несколько лет я встретила Игоря. Он стал моим спасением. Мы расписались, у нас родилась дочь, Лиза. Впервые в жизни я знала, что такое счастье. Но судьба ударила ножом в спину: Игорь и Лиза погибли в аварии. Мир рухнул. Я осталась одна, в пустоте, где даже слезам не было места. Родные не протянули руки. Ни звонка, ни слова — будто я для них исчезла вместе с ними. Единственными, кто не дал мне сломаться, стали коллеги. Десять лет я жила, как в тумане, зашивая раны чужих платьев, чтобы не думать о своей боли.
Недавно в моей жизни появился Виктор. Он осторожно ухаживает, но я боюсь — старые шрамы еще кровоточат. И вот, когда я начала потихоньку оживать, родные вдруг вспомнили обо мне. Отец умер, а мать слегла с болезнью. Ей нужна сиделка, но «любимые» дети, такие важные и занятые, разводят руками. Они позвонили мне, будто я их последняя соломинка. «Тебе-то нечего терять, возись с матерью. Хоть что-то полезное сделаешь», — заявил Дмитрий. Сестры подхватили: «Ты обязана. Это твоя кровь».
Я оцепенела. Эти люди годами называли меня никем, топтали мои мечты, отвернулись в самый страшный час. А теперь ждут, что я брошу все и побегу ухаживать за женщиной, которая даже не скрывала, что жалеет о моем рождении? За матерью, ставившей мне в пример «настоящих» детей? Я сказала «нет». «Разбирайтесь сами», — ответила я, и голос не дрогнул. В ответ сОни кричали, что я нищая дура без будущего, но в этот раз их слова разбились о стену, которую я построила за годы боли.
