Когда мой сын Антон сказал, что женится, я обрадовалась. После смерти мужа три года назад одиночество давило на меня, как камень. Живя в небольшом городке под Нижним Новгородом, я мечтала подружиться с невесткой, нянчить внуков, снова ощутить семейное тепло. Однако всё пошло не так, и теперь их решение продать подаренную мной дачу окончательно разбило мне сердце.
С невесткой, Светланой, у нас с самого начала не сложилось. Я старалась не лезть в их жизнь, хотя многое в её поведении меня раздражало. В их квартире вечно царил беспорядок — Светлана редко бралась за тряпку. Я молчала, боясь ссоры, но внутри переживала за сына. Ещё больше меня огорчало, что Светлана почти не готовила. Антон питался то пельменями из магазина, то ужинами в кафе. Я видела, как он тянет семью на своей зарплате, пока Светлана тратит свои скромные деньги на маникюр и новые платья. Но я не говорила ни слова, лишь стискивала зубы.
Чтобы поддержать сына, я звала его после работы к себе. Готовила его любимые блюда — щи, жареную картошку, пироги с капустой, — надеясь, что он хоть здесь почувствует домашний уют. Перед днём рождения Светланы я предложила помочь с праздничным столом. «Не надо, — отрезала она, — мы заказали банкет в кафе. Я не собираюсь париться у плиты, как какая-то кухарка». Её слова обожгли меня. «В мои годы мы всё делали сами, — возразила я, — а кафе — это же такие деньги!» Светлана вспылила: «Не вам считать наши финансы! Мы сами зарабатываем и сами решаем, куда их тратить!» Я замолчала, но её высокомерие ранило.
Годы шли. Светлана родила двоих детей — моих дорогих внуков, Настю и Ваню. Но их воспитание повергало меня в ужас. Дети росли избалованными, им потакали во всём. Они засыпали за полночь, уткнувшись в телефоны, не зная ни режима, ни дисциплины. Я боялась сделать замечание — не хотела потерять контакт с сыном. Молчание стало моей защитой, но оно же медленно съедало меня изнутри.
А потом Антон огорошил меня новостью, от которой я до сих пор не могу прийти в себя. Они со Светланой решили продать дачу, которую я подарила им год назад. Этот домик у реки, спрятанный среди сосен и берёз, был сердцем нашей семьи. Мой покойный муж, Сергей, обожал это место. Мы проводили там каждое лето, сажали картошку, ухаживали за яблонями и смородиной. После его смерти я ещё несколько лет ездила туда, но сил обрабатывать участок уже не было. С тяжёлым сердцем я передала дачу Антону, веря, что он будет отдыхать там с семьёй, что внуки будут бегать по травке, купаться в реке.
Но Светлане дача не понравилась. «Туалет во дворе, воду из колодца таскать — это не отдых, — заявила она. — Лучше в Сочи съездим!» Антон поддержал её: «Мам, ну какой там отдых? Нам это неинтересно. Продадим и купим путёвку в Турцию». У меня перехватило дыхание. «А как же память об отце? — вырвалось у меня. — Я думала, вы будете там вместе!» Но сын лишь пожал плечами: «Мы не хотим туда ехать. Это не для нас».
Моё сердце разрывается. Эта дача — не просто участок земли, а память о наших лучших годах, о смехе Сергея, о его мечте, чтобы дети и внуки полюбили это место так же, как он. А теперь её продадут, как старый хлам, ради нескольких дней на пляже. Я чувствую себя преданной — не только сыном, но и собственной наивностью. Я молчала годами, лишь бы не разрушить семью, но теперь понимаю: моё молчание позволило им забыть самое важное. И эта боль, кажется, уже никогда не пройдёт.
