Витя притащился домой, выжатый как лимон, как обычно. Распахнул кухонную дверь — и остолбенел: мать сидела, слезы ручьем.
— Ма, ты чего? Чего ревешь? — забеспокоился он.
В ответ — молчание и потухший взгляд.
Из-за спины вынырнула бабка.
— Я же тебе говорила, Людмила, предупреждала, к чему это приведет! — бросила она дочке с упреком.
Вите тогда стукнуло четырнадцать. В ту ночь он и повзрослел. Отец свалил — к другой, к той, что «всегда на позитиве». Кинул троих: Людмилу, Витю и малявку Лену. Ни копейки, ни алиментов. Только след на пороге.
Бабка въехала к ним на следующий же день и взяла бразды правления. Мать рыдала, бабка пилила, Витя старался не мешаться. Он рано смекнул: детство — роскошь, не для таких, как он.
Сперва подрабатывал у булочной — тетка Галина сжалилась над тощим пацаном с глазами старика. Подкармливала чаем с булками, платила немного. Так и начался путь Вити — из детства в борьбу за жизнь.
Учился, работал, вкалывал. В армию не взяли — Галина помогла. Она стала ему почти родной: не сюсюкала, не ныла, а уважала. За стержень, за прямоту, за молчаливую выдержку.
К двадцати четырем Витя стал мужиком. Настоящим. Лена выросла — Витя ей и брат, и отец. Бабка, раньше оравшая по любому поводу, теперь подкладывала ему самые лакомые куски.
Встретил любовь. Женился. Впрягся в ипотеку. Жене — машину. Сестре — на подарки. Мать с бабкой к себе забрал — ну а куда деваться? Он же теперь «глава семьи».
Дети пошли. Один, потом второй. Жена домом сидела. Витя пахал. Без выходных, без передышки. Денег вечно не хватало — брал подработки. Лето — семью на море. Мать — в санаторий. Сестре — на свадьбу. Племяшкам — обновки. Сам — на последнем издыхании.
Когда бабка померла, он даже всплакнуть не успел. Надо было мать к врачу тащить. Жена хмурилась, ворчала. Но Витя тянул. Всё. Без стонов.
А потом как-то раз… Купил себе гитару. Мечту детства. Пришел домой. Жена фыркнула:
— Деньги девать некуда? Нафига?
Сын начал клянчить бабки. На поездку. Витя спросил:
— Тебе сколько лет-то?
— Двадцать один.
— Может, хватит на шее сидеть?
— Я ж учусь…
— Я тоже учился. И с четырнадцати пахал!
Дверь хлопнула. Витя ушел. Снял хату на сутки. Написал заявление на отпуск. Лег и… впервые за жизнь выспался.
Решил — теперь будет жить. Для себя. Хоть чуть-чуть. Хоть попробовать.
Позвонил жене:
— Пошли в отпуск? Куда хочешь. Хочешь — на Алтай, хочешь — в Турцию.
— Зачем?
— Просто пожить. Вместе. По-человечески.
— Нет. Дела.
— Ну тогда прощай.
А дома началось. «Витя — сволочь», «кинул», «я ему всю молодость отдала». Друзья качали головами. «Как же так, Витя…»
А Витя? Он стоял на вершине Алтая и дышал полной грудью. Впервые в жизни. Может, и правда сволочь. А может… просто устал быть для всех и вспомнил, что он — тоже человек.
