Давным-давно, когда ещё снега были белее, а морозы крепче, случилось в нашей семье великое счастье — родился сынок, Еремей. Для меня и супруга моего, Гаврилы, то был светлый день, словно на Пасху. Готовились мы старательно: книги читали, у старух советы спрашивали. И хоть нелегко приходилось, справлялись сами. Гаврила и ночами не спал, и пелёнки полоскал, и качал дитятко. Жили, как две половинки одного блина.
Но длилось это ровно до той поры, пока не пожаловала к нам… свекровь. Два месяца назад явилась Аграфена Степановна, моя судьба горькая, «на помощь». Без спросу. Без зова. С узлами да с поклажей, словно сама царица Небесная к нам сошла.
— Поживу тут, пока не надобно будет! — возвестила она с порога.
Сперва я подумала: авось и впрямь полегчает. Ан нет. Начался кромешный ад. Критика да придирки, будто ворона каркает. Ни сна, ни покоя. Каждый шаг мой встречался её словесами:
— Ты что, дурочка, ребёнка так легко одела? Воспаление лёгких наживёшь!
— Опять не дала ему ромашкового отвару? Вот потому нынче дети, как мухи, дохнут!
— В наше время бабы за десятью ребятами поспевали, а вы и с одним управиться не можете…
Пыталась я намёками да знаками дать понять — мол, пора бы и честь знать. Да где там! Глухая, как пень.
— Мой Фёдор и без меня справится! А у вас тут руки-крюки! — хохотала она, чай распивая да приказы раздавая.
Сначала терпела. Потом злилась. Потом в подушку плакала. А потом прозрела: сама не уйдёт. И задумала я хитрость.
Наутро подхожу к ней, сладко так улыбаюсь:
— Аграфена Степановна, голубушка, вот размыслила я… Выйду-ка я на работу. Ненадолго, на полдня. А вы тут с Еремеюшкой посидите, покуда я в конторе буду? Часиков шесть всего…
Лицо у свекрови, словно у иконы почернело.
— Одна? С младенцем? — аж захлебнулась она.
— Кто ж ещё, как не вы? Ведь сами рвались помогать. Вот вам и случай! А я и отдохну малость, да и деньгу подзаработаю. Ремонт ведь скоро, Гаврила сам говорил.
Вернулся муж с работы, и, как я и думала, свекровь к нему с жалобами кинулась. Но Гаврила… мою сторону взял!
— Матушка, да что ты? Отличная затея! Пусть Марфутка хоть немного отдохнёт. Ты же сама помогать рвалась — вот и помоги. Мы в тебе не сомневаемся!
Опешила Аграфена Степановна, но спорить не посмела.
А я с той поры стала «на работу» ходить. А сама — то к куме, то на базар, то просто по улице гулять. Возвращалась же всегда с видом замученным, да ещё и благодарности сыпала:
— Спасибо вам, Аграфена Степановна, без вас я б пропала…
И зорко следила, чтоб не расслаблялась. Ужин не готов?
— Ничего, сама справлюсь… Хотя завтра, может, вы попробуете? Ведь дома весь день сидели…
А в воскресенье — то в церковь с Гаврилой, то в гости, то просто пройтись. А свекровь — с внуком. С мокрыми пелёнками, с криками ночными, с кашками да сосками.
Шла неделя, другая…
И вот в один вечер объявляет Аграфена Степановна:
— Простите, детки, да я, конечно… да Фёдор без меня пропадает. Хозяйство разваливается. Пора домой.
— Как же так? — притворно огорчилась я. — Мы так на вас надеялись… Ну раз уж так…
Через день она укатила. А я… облегчённо вздохнула.
В доме снова воцарились мир да лад. Вернулась я к своему материнству. Гаврила рядышком. Стали мы семьёй, а не узниками навязанной опеки. И знаете что? Ни капли не каюсь в своей хитрости. Ибо каждая баба должна уметь не только терпеть, но и мудрость проявлять, когда того требует ситуация.
