Меня зовут Светлана. Мы с мужем, Игорем, живём в маленьком городке под Нижним Новгородом, растим двоих детей и наконец-то распрощались с ипотекой. Но вместо долгожданного облегчения мы оказались в эпицентре семейного скандала. Моя свекровь, Галина Петровна, уже три месяца не здоровается с нами, обвиняя в том, что мы потратили деньги на отпуск вместо её «срочного» ремонта. Её злость, как грозовая туча, накрыла наш дом, а родня мужа осыпает нас упрёками. Я не знаю, как разрулить эту ситуацию, но чувствую, что наша правда тонет в их необоснованных претензиях.
Жизнь у нас никогда не была простой. Мы с Игорем вкалываем, воспитываем дочь Дашу, которая ходит в шестой класс, и сына Ваню, третьеклассника. Много лет ипотека висела над нами, как дамоклов меч. Об отпусках и речи не шло — максимум, что мы могли себе позволить, это съездить к моим родителям в соседний посёлок. Они живут в старом доме с огородом, где дети обожают бывать: удить рыбу с дедом, уплетать бабушкины блины, рвать малину. Эти редкие поездки были единственной отрадой для Даши и Вани, пока мы с мужем пахали, чтобы закрыть кредит. О дальних поездках мы и мечтать не смели.
В этом году, впервые за много лет, мы решили вырваться из серых будней. Ипотека осталась позади, и мы скопили немного рублей. Я предложила съездить к моей тётке в Сочи. Игорь одобрил: «Света, мы заслужили передышку». Мы собрали вещи, взяли детей и укатили, даже не подозревая, что этот отдых станет причиной семейного разлада. Мы так устали во всём себе отказывать, что просто хотели подышать морским бризом, услышать детский смех на берегу, почувствовать радость жизни.
Свекровь, Галина Петровна, сразу дала понять, что с внуками возиться не станет. «Я своих троих подняла, теперь хочу пожить для себя», — заявила она, когда родилась Даша. У Игоря есть ещё брат и сестра, и свекровь, вырастив троих, считала свой долг выполненным. Мы приняли её позицию и не просили о помощи. Она видела внуков пару раз в год: заскакивала на чай, предоставляла шоколадки и уезжала. Я не осуждала её — двое детей выматывают, а трое — и вовсе каторга. Но её холодность всё равно ранила.
Четыре года назад Галина Петровна ушла на пенсию. «Теперь заживу по-человечески!» — объявила она. Её дни наполнились бассейном, посиделками с подругами, театрами и пансионатами. Она наслаждалась жизнью, но пенсии на всё не хватало. Дети помогали ей деньгами, хотя у всех были свои проблемы. Сестра Игоря открестилась от помощи, ссылаясь на трудности. Брат иногда пересылал немного. Мы с Игорем, пока платили ипотеку, помогали свекрови по хозяйству: завозили продукты, чинили плиту, подвозили её по делам. Она не клянчила у нас денег, зная про наш кредит.
Но как только мы расплатились с долгами, свекровь завела разговор о ремонте. «Моей хрущёвке нужен евроремонт! Пора менять обои, линолеум и трубы», — заявила она. Её квартира выглядела нормально, но Галина Петровна считала, что ремонт нужен каждые пять лет. Наша же «двушка», в которой мы не делали ремонта с момента покупки, требовала обновления куда сильнее. Но свекровь не желала этого слышать. Её прихоти были важнее, и она ждала, что мы оплатим её «евростандарт».
Мы не сталиМы не стали предупреждать свекровь о поездке, а когда вернулись, она устроила нам такой скандал, что теперь вся улица судит о нашем «черством эгоизме».
