Меня бросил муж ради другой, а через двенадцать лет он снова стоял на пороге — боль вернулась, будто и не проходила ни дня.
Мы познакомились с Андреем на дне рождения общей подруги — харизматичный, с лучезарной улыбкой, казалось, светился, как солнце. Тогда я впервые поняла, что такое любовь. До него у меня не было никого — росла в провинции, строгие родители, мысли о мальчиках под запретом. Завидовала подругам, но держалась своего правила: сначала институт, потом — семья.
Андрей разрушил все планы. Мы сблизились мгновенно — будто знали друг друга вечность. Я расцветала в его присутствии, и он отвечал тем же. Даже мои консервативные родители согласились на наш брак. Скромная свадьба, а через год — двойня: Артём и Кирилл. Счастье и испытание. Я не представляла, каково это — воспитывать двоих, но Андрей был рядом: помогал носить, кормить, вставать по ночам. Он старался. Я верила, что нам повезло.
Но когда дети подросли, он изменился. Поздние возвращения, раздражение, холодность. Догадки клубились в голове, пока однажды в его телефон не позвонила женщина. «Я Виктория, — сказала она. — Мы встречаемся с вашим мужем уже год». Мир рассыпался. Потом была Ольга. Потом Анна. Потом ещё и ещё. Я прощала. Ради детей. Ради иллюзии семьи.
Боялась, что без отца они не поймут, что такое настоящий дом. Терпела. Глотала слёзы. Стирала обиду. Но когда сыновья выросли и уехали, стало ясно: между нами — пустота. Мы стали чужими. Без любви, без тепла. Развелись. Он ушёл. Я осталась. Училась жить в тишине. Наполняла дни работой, книгами, редкими встречами с подругами. Без жалоб. Без упрёков.
Прошло двенадцать лет. Осень. Стук в дверь. На пороге — он. Андрей. Седеющий, согбенный, чужой. Попросился зайти. За чаем признался: счастья так и не нашёл. Женщины уходили, работа не клеилась, здоровье сдало. Остался ни с чем. Один. И теперь — просит прощения. Просит шанса.
А я молчу. Двенадцать лет — ни слова, ни звонка, ни открытки. А теперь — «давай начнём сначала»? В груди — боль. В сердце — дрожь. Ведь чувства ещё живы. Я так и не смогла полюбить другого. Он — отец моих детей. Не чужой. Но и не тот, кого я знала.
Не отвечаю. Сижу. Ищу в себе силы — или простить… или навсегда отпустить.
