Жизнь моя в глухой деревеньке под Ярославлем стала сущим мучением. Я, Алевтина, сколько себя помню, живу под одной крышей со свекровью, Верой Степановной, которая превратила мои дни в кромешный ад. Сегодня не выдержала и выкрикнула вопрос, терзавший меня годами: «За что ты меня так ненавидишь?» В ответ — мёртвая тишина и её ледяной взгляд. Сердце рвётся от боли, а в душе — одна пустота.
В тот день я, как всегда, хлопотала по дому. Вытрясла половики, вымыла полы до зеркального блеска. И вдруг Вера Степановна, развалившись в своём кресле, с усмешкой рассыпала сухари прямо на только что вымытый пол. Я остолбенела — это был явный умысел, даже притворяться она не стала.
— Свекровушка, ну зачем? Ведь видела же, что специально! — вырвалось у меня, голос дрожал.
Она презрительно скривила губы:
— Ничего, мать, подотрёшь! Не околеешь!
Довольная собой, уткнулась в свою потрёпанную газетёнку, которую знала наизусть. Я, сжав зубы, взяла совок и подмела за ней. А внутри — кипяток. Вышла во двор, руки тряслись. В огороде хоть немного отходила душой, но её слова грызли меня, как ржавчина.
— Да за что?! — не сдержалась я позже, встав перед ней. — Чем провинилась? Я тебе и борщи варю, и бельё стираю, и убираюсь! Дочка наша, Людка, тебе во всём помогает! Почему ты меня так терпеть не можешь?
Даже не взглянула. Молчание, будто в морозную ночь. Я разрыдалась — больше нет сил. Допилила уборку, взялась за стирку, а слёзы сами катятся. Жизнь моя — пытка, а выхода не видать.
Муж мой, батюшка Люды, давно в могиле. Нашей доченьке тогда восемь было. А на поминках Вера Степановна и говорит:
— Жить будешь у меня! И чтоб слухов не было — не смей съезжать.
Куда мне было деваться? У родителей сестра с ребятишками ютилась — места нам с Людкой не нашлось. Глупая, думала, со временем свекровь смягчится. Ан нет! При людях — святая, а дома — ведьма. Всё твердила: «Меня слушаться обязана!»
— Да кто ты такая? Кому ты сдалась, да ещё с обузой? Будешь у меня доживать, а как помру — дом твой. Ослушаешься — племянникам отпишу, под забор помрёшь!
Боялась я её проклятий, терпела. Всё для Людки старалась. А Вера Степановна, ей под сотню, здоровьем крепка. Всё бабки на себя тратит, требует дорогих гостинцев. Поздно поняла — зря осталась. Годы эти меня сломали.
Людка моя институт заканчивает, за хорошего парня замуж выходит. Жить будут у него. Только бы ей счастья. А мне-то что? Всё отдала — и свекрови, и дочке, а взамен — только презрение. Где силы взять, чтобы вырваться из этой кабалы?
