**Око за око: расплата за равнодушие**
В тихом городке на берегу Оки Тамара Семёновна долгие годы отдавала себя без остатка сыну и его жене. Она жертвовала всем — временем, силами, деньгами — лишь бы им было хорошо. Но их чёрствость и неблагодарность разбивали ей сердце. И когда невестка, дрожащим голосом, попросила о помощи, Тамара впервые сказала «нет». Теперь её мучил вопрос: справедлива ли её месть или это лишь начало конца?
Недавно раздался звонок от невестки, Ларисы. Голос её был слабым: «Тамара Семёновна, умоляю… У меня температура, горло болит, я не могу встать. Останьтесь с Алёнушкой, помогите!» Тамара, сидя в своей квартире, холодно ответила: «Прости, Лариса. Я в деревне у сестры, не смогу приехать». Она бросила трубку, чувствуя, как внутри клокочет обида, смешанная с горьким удовлетворением.
Когда Тамара рассказала об этом соседке Галине, та ахнула: «Да что ты, Томка! Ты же здесь, в городе! Ларисе с грудным ребёнком и правда плохо, как ты могла?» Тамара сжала губы: «Моя внучка, да, три месяца. Но Лариса это заслужила. Пять лет я пыталась быть для неё матерью. Давала деньги на свадьбу, помогала с ремонтом, квартиру обустраивала. Слышала хоть раз спасибо? Нет! Только и знают — новые шубы, айфоны, поездки в Турцию!»
Голос её дрогнул: «Когда Лариса ждала ребёнка, я водила её к лучшим врачам, самолично носила анализы. В роддом таскала домашние обеды, перед выпиской вымыла их квартиру до зеркального блеска. И что? Ни слова благодарности! Будто так и надо, будто я им обязана». Галина вздохнула: «Дети часто так, Тома. Думают, родители и должны». Но Тамара резко мотнула головой: «Должны? А когда я попросила — отвернулись!»
Однажды Тамара позвонила сыну, Игорю, с просьбой встретить её на вокзале — везла тяжёлые сумки из Рязани. Он согласился, но через час раздался звонок Ларисы: «Тамара Семёновна, возьмите такси. Игорю с работы неудобно отпрашиваться. Поезд рано, он не выспится». Тамара едва не задохнулась от боли. «Когда Ларису с ребёнком в больницу везти — время нашлось! А для матери — нет?» — срывающимся голосом говорила она Галине.
Галина пыталась успокоить: «Лариса права, работа — дело серьёзное. Игорь семью кормит». Но Тамара не сдавалась: «Он мог бы! Я редко прошу. А они даже не позвонили, не спросили, как я доехала. Сумки еле дотащила — хорошо, попутчики помогли. Потом носильщика наняла. Таксист, чужой дядька, донёс до двери! А родные бросили!» Глаза её наполнились слезами, но голос стал твёрже: «Тогда я решила — всё. Хватит».
Галина покачала головой: «Но Алёнушка-то чем виновата?» Тамара замолчала, чувствуя укол в сердце, но обида пересилила. «Они сели мне на шею, Галя. Я — последняя служанка, а им — хоть бы слово доброе? Пусть теперь поймут, каково это». Она вспоминала, как гордилась Игорем, как мечтала, что Лариса станет ей дочерью. Но каждый её жест встречали равнодушием, а заботу глотали, как должное. Теперь она твёрдо решила: раз не ценят — и ей не надо.
Ночами Тамара ворочалась без сна, разрываясь между злостью и тоской. Она представляла крошечную Алёнушку, плачущую в кроватке, и Ларису, бледную от болезни. Сердце сжималось, но воспоминания о предательстве сына и невестки душили жалость. «Сами выбрали», — шептала она в темноту, а слёзы катились по щекам. Она знала: её решение может навсегда отнять у неё Игоря и внучку. Но назад пути не было. «Справедливость», — твердила она себе, хотя в глубине души боялась, что эта справедливость оставит её одну.
Тамара смотрела в окно на заснеженный двор и не находила ответа. Правильно ли она поступила? Сердце рвалось на части — между желанием наказать и страхом потерять их окончательно. Она вспоминала, как радовалась рождению Алёнушки, как мечтала нянчить её. Но холод сына и невестки убил всё. Теперь она ждала, что они первыми протянут руку. Но телефон молчал. «Права ли я?» — спрашивала себя Тамара. И ответа не было.
