Так уж вышло, что мне пришлось пустить в свою московскую однушку свекровь. Не то чтобы я прыгала от радости, но муж — золото, не человек — так просил: его матушка, по-хорошему, в сложном положении. Ну что ж, стиснула зубы, кивнула. Хотела мира в семье. Только вот мамаша мужа, похоже, решила, что тут теперь её царство-государство.
С первых дней она принялась устанавливать свои порядки, будто это её хрущёвка. А я сразу предупредила: квартира моя, куплена на мои кровные, и вальяжно разваливаться тут, как у себя в деревне, я не позволю. Наши отношения всегда напоминали тихий фронт: ей не нравилось, что я не пляшу под её гармонь, а меня бесило её вечное «я старше, я знаю лучше».
Поначалу она бегала жаловаться сыну. Да только муж у меня не промах — пропускал её ныне мимо ушей. Особенно его маму корёжило, что квартира моя, а не их общая. Как же так — невестка хозяйка, а она, старшая, не может даже шторы поменять? Трагедия!
А ещё у свекрови есть дочка — Леночка, на четыре года младше меня. Год назад выскочила замуж, уже пузом вперёд. Молодые поселились у родителей мужа, но, само собой, не сжились. Через полгода после родов Лена с дитём сбежала обратно к маме. Свекровь тогда ревела в три ручья:
— Замучили мою девочку! Свекровь у неё — просто гиена! Вечно придирается, унижает, да как у неё язык поворачивается?!
Я еле сдержала смех. Да ведь эта «гиена» — её точная копия! Кто бы говорил.
Лена с мужем не развелась, он помогал деньгами. Через месяц и сам перебрался к ним — теперь уже в тесную однушку свекрови. Та спала на кухне на раскладушке, а с зятем ругалась ежедневно. Самое смешное, что Лена вставала на сторону мужа:
— Мам, хватит разрушать мою семью!
Я тогда тактично намекнула:
— Может, пусть съедут и снимают комнату?
— Да на что? Лена в декрете, муж получает копейки. Что они себе позволят?
— Ну, это их проблемы. Нас-то это как касается?
Но свекровь начала всё чаще приходить к нам. Сначала ныла про несправедливость судьбы, потом — про спину, которая болит от кухонного дивана, потом — про зятя, который «хамло и грубиян». А потом выдала:
— Я больше не могу с ними! Возьмёте меня? Ненадолго!
Я хотела отказать. Но муж взмолился:
— Мама поживёт у нас всего два месяца. Лена с мужем уже ищут жильё.
Я сдалась, но чётко очертила границы. Свекровь кивала: «Конечно, родная, я всё понимаю». Первые две недели вела себя тише воды. А потом началось…
Она принялась переделывать квартиру под себя. То свои салфетки раскидает, то иконы перевешает, то заявит: «Шторы у вас ужасные, надо сменить!» Сначала терпела. Потом пожаловалась мужу. Он поговорил — ноль эффекта. Месяцы шли, «временное» затянулось на полгода. Лена, как я и думала, не собиралась съезжать.
Свекровь ко мне цеплялась всё чаще: «Воду попусту льешь!», «Борщ не так варишь!», «Ты даже пыль вытирать не умеешь!» Как-то раз она выкинула всю мою бытовую химию и притащила какое-то серое мыло, воняющее, как в деревенском туалете. Заявила: «Вся эта химия — отрава! Будем жить по-простому!»
И еду мою регулярно отправляла в мусорку — даже свежеприготовленную. То «энергетика плохая», то «моему сыну вредно». В общем, чаша терпения переполнилась. В этот раз я не побежала к мужу — сказала всё сама, без купюр:
— Вы живёте в МОЕЙ квартире. Я разрешила пожить — временно. Временное закончилось. Собирайте вещи и возвращайтесь к Леночке. Мне не нужна вторая мама. Я взрослая тётка и не потерплю, чтобы кто-то указывал мне, как жить в МОЁМ доме!
Свекровь надулась. Когда муж вернулся, начала жаловаться. А он развёл руками:
— Разбирайтесь сами. Я в это не лезу.
Тут она пошла в атаку: мол, «я старше», «я мудрее», «ты должна быть мне благодарна». На что я окончательно взвилась:
— Благодарна? За то, что превратила мою квартиру в филиал дурдома? Я вас не просила меня воспитывать. И уж точно не позволю тут устраивать колхозное собрание!
Дала месяц на сборы. Пусть решают свои жилищные вопросы сами. Почему я должна страдать из-за их бардака? С дочерью не справилась, теперь ко мне привязалась?
Ну уж нет. Хватит. В моей берлоге правила устанавливаю я.
