Вчера в семь утра раздался звонок в дверь — свекровь с племянником ворвались в мой сон, как незваное утро.
В тихом городке под Псковом, где туманы стелются по мостовым, моя жизнь в тридцать четыре года стала бесконечной битвой со стеной из бабушкиных пирогов и детских криков. Меня зовут Ольга, я жена Дмитрия, и у нас дочь Катя, ей три года. Вчера на рассвете свекровь, Галина Петровна, явилась с племянником Костей и объявила, что пробудет «буквально часок». Её манера вваливаться без предупреждения сводит меня с ума, но как сказать об этом, не разнеся семью в щепки?
Мир, который я хотела построить.
Дмитрий — моя каменная стена. Шесть лет назад мы расписались, и я была готова к жизни с его роднёй. Галина Петровна, его мать, поначалу казалась душкой: носила нам варенье, сидела с Катей, когда я выходила на работу. Но её забота быстро стала похожа на оккупацию. Она живёт в соседнем доме, и это моё проклятие. Приходит когда вздумается, без звонка, без стука, ведёт себя как хозяйка.
Наша двушка в ипотеку — место, где мы пытаемся успеть всё: я учительница младших классов, Дмитрий работает на заводе. Но Галина Петровна будто не видит нашего ритма. Может постучаться в шесть утра — «кофе пить», а в одиннадцать вечера — «свет в окне увидела». Её племянник, десятилетний Костя, сын её сестры, вечно с ней, и с его появлением в квартире воцаряется ад, как после детского сада с распроданными билетами в цирк.
Утро, которое разорвало тишину.
Вчера в семь звонок в дверь. Я в полутьме, Катя спит, Дмитрий завтракает. Открываю — на пороге Галина Петровна с Костей. «Оля, я тут на минутку, у меня к парикмахеру в девять, а Костю не с кем». Не спросив, она вваливается в зал, а Костя тут же начинает носиться по комнатам, орать и тыкать в телевизор.
Я остолбенела. Семь утра — это не время для цирка! Пробую вяло: «Галина Петровна, у нас свои дела, Катя спит». Она машет рукой: «Да ладно, не капризничай». Эти «минутку» растянулись до обеда. Костя включил мультики на всю громкость, разбудил Катю, расипал её куклы. Галина Петровна сидела, пила чай и говорила о пенсии, будто не видела, что у меня в глазах — буря. Когда они ушли, на диване красовалась лужа от компота, а на кухне — гора немытой посуды.
Ярость, которая копилась годами.
Это не впервые. Галина Петровна приводит Костю, когда ей удобно, бросает его у нас, даже если мы на нуле. Она стучится в рассвет, чтобы «новости рассказать», или приползает ночью — «фонарь во дворе мигал». Костя — катастрофа: ломает вещи, хамит, а она только улыбается: «Мальчик растёт, чего ты?» Моя Катя его боится, а я не могу защитить её в собственном доме.
Я пыталась говорить с Дмитрием. «Твоя мать приходит как к себе домой», — сказала я вчера. Он пожал плечами: «Она же помогает, не придирайся». Помощь? Это больше похоже на вторжение. Я чувствую себя чужой в своей квартире, где командует свекровь, а её племянник крутит гайки моего терпения. Дмитрий её обожает, и я не хочу ссор, но мои нервы на исходе.
Что делать?
Как остановить это? Поговорить с Галиной Петровной в лоб? Боюсь, она разыграет «обиженное сердце» и наструит Дмитрия против меня. Поставить замок и игнорировать стук? Будет скандал. Молчать? Но намёки она не ловит, а я задыхаюсь. Подруги твердят: «Оля, жёстко скажи — это твой дом!» Но как, если я не хочу войны?
Катя заслуживает тишины, я — права на утро без криков, Дмитрий — жены, которая не держится за стенку от злости. Но Галина Петровна с Костей превращают мою жизнь в бардак. В тридцать четыре я хочу свой дом — место, где утро начинается не с чужих голосов, а с кофе и тишины. Как сохранить мир в семье, но не дать себя съесть?
Мой шёпот, который хочет стать криком.
Эта история — мой крик в подушку. Галина Петровна, может, и не хочет зла, но её визиты — как гром среди ночи. Дмитрий, может, и любит меня, но его молчание — как нож в спине. Я хочу, чтобы Катя росла там, где её мама не дрожит от злости, где дом — крепость, а не проходной двор. Пусть это трудно, но я найду спосЯ больше не буду молчать — сегодня вечером я закрою дверь на цепочку и скажу: «Галина Петровна, заходите только по звонку».
