Я решила не говорить мужу, что стала зарабатывать больше. Он обиделся, собрал вещи и уехал к матери.
Решение скрыть от мужа повышение зарплаты далось мне нелегко. Но я сделала это не из жадности или злости, а от отчаяния. Надоели эти вечные качели: одна неделя — гуляем, три следующие — сидим на гречке. Надоела его безответственность. Та самая легкость, которую мой муж, Артём, унаследовал от матери.
Мы познакомились на дне рождения у друзей. Меня покорил его беспечный нрав, обаяние, умение не зацикливаться на трудностях. Я же — полная ему противоположность: всё планирую, за всё переживаю, считаю каждую копейку. Тогда я подумала: «Наверное, мне как раз такого — беззаботного — и не хватает».
Но после свадьбы всё стало ясно. Его «лёгкость» оказалась инфантильностью. День зарплаты — праздник: рестораны, ненужные покупки, подарки его маме, друзьям, кому угодно. А уже через неделю — пустой кошелёк. Месяц — гречка и обещания, что «всё наладится».
Артём зарабатывает прилично, но деньги утекают сквозь пальцы. Особенно когда вмешивается его мать — дама темпераментная, капризная, такая же безответственная. Как только тратила пенсию, сразу звонила сыну: «Скучно, грустно, устала быть нищей». Артём, конечно, бежал её спасать.
— Это же мать. Я не могу её бросить, — объяснял он.
— А как мы будем жить? — спрашивала я.
— Прорвёмся. Всё образуется, — улыбался он.
А тем временем наша квартира разваливалась. Буквально. Обои отклеивались, трубы текли, холодильник ревел, как паровоз. Я подкрашивала, подклеивала, злилась втихомолку. Пыталась говорить с Артёмом, он слушал — но жил так, будто один.
И вот мне наконец повысили зарплату. Серьёзно. Это была победа: месяцы переработок, нервов, попыток доказать начальству, что я справлюсь с проектом. Я вернулась домой с горящими глазами — и… промолчала. Просто не смогла сказать.
Я представила, как он с матерью снова пустится во все тяжкие: накупят ненужного, сорят деньгами, а потом опять будем считать копейки. Нет, я решила хранить тайну. Эти деньги — на ремонт, на машину, на нормальный отдых. На что-то стоящее.
Купила новый ноутбук — старый уже еле дышал. Сказала Артёму, что дали на работе. Оплатила его лечение у стоматолога — соврала, что по страховке. Всё ради покоя. Ради будущего. Ради нас.
И всё шло хорошо, пока на корпоративе мой начальник не проболтался при Артёме:
— Ну, с такими темпами тебя ещё выше продвинем! Ты ведь уже полгода в руководящей должности…
Артём замер.
— Какой должности? Какое повышение? — спросил он, когда мы вышли.
Я поняла: скрывать бесполезно. Сказала, что да, меня повысили.
— А зарплата? — его глаза стали ледяными.
— Пока без изменений, — снова солгала я.
Но дома он не отстал. Прямо спросил:
— Почему не сказала сразу? Или тебе стыдно, КАК ты эту должность получила?
Меня будто обожгло. Стало горько, обидно, противно. Я не сдержалась. Выложила всё. Про деньги. Про усталость. Про его мать. Про то, как он транжирит всё подряд. Про страх за завтрашний день. Про то, что просто хотела стабильности.
Он слушал молча. Потом ушёл в комнату. Через час вышел с сумкой.
— Поеду к матери. Надо подумать.
Три дня — тишина. Ни звонка, ни сообщения. Зато позвонила его мать. С криками, обвинениями, угрозами. Я положила трубку. Больше не слушаю её. Её голос — это источник всех моих бед.
Я не пишу Артёму. Не звоню. Да, мне тяжело. Но тяжелее — снова наступить на те же грабли. Если хочет вернуться — пусть сначала попросит прощения. За ложь. За унижения. За то, что предал, когда я просто пыталась сохранить нас.
Пусть ждёт. Мне не за что извиняться.
