На свадьбе Сергея и Анастасии, когда гости звонко чокались бокалами и славили молодых, никто не обратил внимания на женщину в углу зала, украдкой вытирающую слёзы. Это была мать жениха — Галина Ивановна. И плакала она вовсе не от умиления, а от щемящего чувства пустоты, накатившего внезапно, будто холодный осенний ветер.
Её бабушка когда-то говорила: «Сына вырастишь — он уйдёт к жене. Рожай дочь, она навек с тобой останется». Тогда Галя лишь усмехнулась — казалось, впереди целая жизнь, успеется ещё.
Она с юности грезила о дочке. Воображала, как по утрам будет заплетать ей косички, наряжать в кружевные платьица. Даже имя выбрала — Машенька. Заготовила розовые распашонки, взяла у сестры старые вещи — авось пригодятся.
Но судьба подарила ей мальчика. Серёжу. Хоть и не Машеньку, а такого ласкового, с ямочками на щеках и кудрями по всей голове, что Галя порой шутила: «Ну почти как девочка!».
Пока рос, многие принимали его за дечонку. Потом вытянулся, стал крепким парнем, но характер сохранил — мягкий, отзывчивый. Она им гордилась. И всё же где-то глубоко шевелилась мысль: а будь она смелее, не ушла бы от мужа, может, и родилась бы та самая Машенька…
Когда Сергей познакомил их с Анастасией, Галина сразу всё поняла. Их взгляды, их общие шутки, как нежно он придерживал её за локоть — это была та самая любовь, о которой пишут в книжках. Галя тогда так и не решилась сказать сыну то, что планировала. Лишь пробормотала: «Только без ночных гулянок, ладно?»
Сергей кивнул, но в его глазах уже читалось — перед ней стоял не мальчишка, а мужчина, сам отвечающий за свои поступки.
Когда через полгода он объявил о свадьбе, у Галины перехватило дыхание.
— Подожди хотя бы до армии… — попыталась уговорить она.
— Мам, любовь не ждёт, — рассмеялся он. — Мы с Настей — команда. Вместе хоть на край света.
Свадьбу гуляли на широкую ногу — с баяном, ряжеными, караваем. И вот среди всеобщего веселья Галина сидела в сторонке, глядя, как её мальчик, уже не кудрявый карапуз, а высокий статный мужчина, ведёт под руку свою избранницу.
Анастасия заметила её слёзы. Подошла, осторожно обняла:
— Галина Ивановна, что случилось?
— Да так… возрастное… — махнула рукой свекровь.
Но Настя не отступила. И тогда Галина поведала ей о несбывшейся мечте, о страхе остаться одной, о том, как тяжело бывает матери, у которой только сын. Анастасия слушала молча. А потом крепко сжала её руки.
— Давайте я буду вашей дочерью, — сказала она просто.
С тех пор жизнь изменилась. Сергей с Настей сняли квартиру, потом купили свою. Жили отдельно, но постоянно звали Галину в гости. На праздники, просто так. Анастасия звонила каждую неделю, спрашивала совета. А потом… родилась внучка. Та самая кудрявая, ясноглазая Машенька из её давних грёз.
Когда Галина впервые взяла девочку на руки, слёзы хлынули сами. Но теперь — от переполнявшего сердце счастья. Анастасия, видя это, тихо прошептала: «Вы теперь бабушка. Мы вас очень любим».
Прошли годы. Сергей стал начальником цеха, Анастасия открыла салон красоты, а Галина переехала к ним. Просторная комната, домашние пироги по выходным, внучка, читающая ей стихи — что ещё нужно пожилой женщине?
Теперь она с улыбкой вспоминает те свадебные слёзы. Часто сидит на лавочке с соседками — у одной дочь в Германии, изредка звонит, у другой два сына, но оба живут через двор.
— Неважно, кто родился, — говорит Галина, глядя, как Машенька катается на качелях. — Важно, какие семена посеяла. Я мечтала о дочери… А жизнь подарила мне сына и ещё одну дочь впридачу. Спасибо, Господи.
И, поправляя внучке бант, мысленно добавляет: «Ошибалась ты, бабка. Сын тоже может быть опорой. Если вложила в него всё самое светлое…»
