В маленьком городке под Москвой, где огни кафе мерцают, словно маяки для гурманов, моя жизнь в 32 года омрачена конфликтом со свекровью, ранившим меня до глубины души. Меня зовут Светлана, я замужем за Дмитрием, детей у нас нет, зато я отдаю всю себя работе шеф-повара в престижном ресторане. Недавно хозяин заведения, Игорь Петрович, попросил меня испечь торт для юбилея его пожилой матери, и я вложила в него всю душу. Но когда я преподнесла такой же торт маме свекрови, она оскорбила мой труд, и теперь я не знаю, как справиться с этой болью.
Семья, где я искала тепло
Дмитрий — моя опора. Пять лет в браке, он работает в транспортной компании, а я живу кулинарией. Свекровь, Галина Викторовна, живёт с матерью, 80-летней Алевтиной Михайловной, в соседнем квартале. Галина Викторовна всегда была строгой, но я пыталась сблизиться: приходила в гости, помогала по хозяйству, уважала её мать. Алевтина Михайловна — добрая, но хрупкая здоровьем, и я хотела порадовать её на юбилей.
Моя кухня — святая святых. Мои десерты вызывают восхищение гостей, и я горжусь этим. Когда Игорь Петрович сказал: «Света, у моей матушки завтра праздник, сделай для неё что-то необычное», я согласилась без раздумий. Я создала торт — воздушный бисквит, ягодное ассорти, изящные розы из крема. Его мама прослезилась от счастья, а я получила щедрую премию.
Подарок, ставший плевком в душу
Вдохновившись, я испекла такой же торт для Алевтины Михайловны. Вечер у плиты, отборные продукты, каждая деталь с любовью. В день юбилея мы с Димой приехали к свекрови. Я протянула торт, объяснив, что сделала его специально для бабушки. Алевтина Михайловна просияла, но Галина Викторовна тут же скривила губы: «Света, это что, твой ресторанный шик? Там же сплошная «химия», старушке такое вредно. Лучше бы простой пирог, как в старые добрые времена».
У меня перехватило дыхание. Химия? Мой торт — только натуральное! Бабушка попробовала и прошептала: «Вкусно, родная», но свекровь перебила: «Мама, тебе нельзя!» — и убрала торт, достав свой корявый пирог. «Вот это — по-настоящему», — бросила она, глядя на меня с вызовом. Я сжала кулаки, чтобы не расплакаться.
Раненое сердце
Дома Дима лишь вздохнул: «Свет, мама просто беспокоится за бабушку». Беспокоится? Она растоптала меня при всех! Галина Викторовна вечно критикует: моя работа «не для женщины», надо «рожать, а не блины месить». Торт, восхитивший мать Игоря Петровича, для неё — «новомодная гадость».
Подруга Наташа говорит: «Хватит ей что-то дарить!» Но я хотела порадовать бабушку, не её. Дима уговаривает не ругаться: «Она такая, смирись». Но как смириться, когда каждое слово бьёт по сердцу? Я боюсь, что если появятся дети, она точно так же будет унижать всё, что я для них сделаю. Алевтина Михайловна заслуживает заботы, но я больше не позволю свекрови плевать на мои старания.
Что дальше?
Не знаю, как жить с этой обидой. Поговорить с Галиной Викторовной? Она никогда не признает вину. Попросить Дмитрия заступиться? Он боится маминого гнева. Перестать пытаться? Но я не хочу, чтобы бабушка страдала из-за её злобы. Или терпеть? Но я устала чувствовать себя ничтожеством.
В 32 года я хочу уважения к своему труду, искренней благодарности, чтобы муж был моей стеной. Галина Викторовна, может, и заботится о матери, но её слова — как нож. Дмитрий, может, и любит, но его молчание — предательство. Как защитить себя? Как заставить свекровь увидеть во мне человека?
Мой немой крик
Эта история — крик души. Галина Викторовна, вы не просто строгая — вы жестоки. Дмитрий, ваш нейтралитет — это выбор. Я хочу, чтобы Алевтина Михайловна радовалась моим подаркам, чтобы мой дом стал крепостью, а не полем битвы. В 32 года я заслуживаю большего, чем ваши колкие замечания.
Я — Светлана, и найду в себе силы поставить свекровь на место. Даже если ради этого придётся отойти в сторону. Пусть будет больно, но я не дам ей убить во мне страсть к своему делу.
