В тихом городке под Москвой, где огни кафе манят любителей вкусно поесть, моя жизнь в 32 года омрачена конфликтом со свекровью, ранившим мои чувства. Меня зовут Светлана, я замужем за Дмитрием, детей у нас нет, но вся моя душа вложена в работу — я шеф-повар в престижном ресторане. На днях владелец заведения, Артём Игоревич, попросил испечь торт для дня рождения его пожилой мамы. Я вложила в него душу. Но когда такой же торт я подарила свекровиной матери, она унизила мой труд, и теперь я не знаю, как справиться с обидой.
Семья, где я мечтала быть своей
Дмитрий — моя опора. Мы вместе пять лет, он работает в логистике, а я живу кулинарией. Свекровь, Ирина Петровна, живёт с матерью, 80-летней Валентиной Михайловной, в соседнем квартале. Ирина Петровна всегда была строгой, но я старалась: приезжала в гости, помогала, уважала её мать. Валентина Михайловна — добрая, но слабая здоровьем, и я хотела порадовать её на юбилей.
Моя работа — это творчество. Гости хвалят мои десерты, и я горжусь этим. Когда Артём Игоревич сказал: «Света, у мамы завтра день рождения, сделай для неё что-то особенное», я с радостью согласилась. Я испекла торт — нежный, с ягодами и изящным декором. Его мама была в восторге, а я получила премию.
Подарок, ставший унижением
Вдохновлённая успехом, я сделала такой же торт для Валентины Михайловны. Потратила весь вечер, выбирала лучшие продукты, украшала с любовью. В день рождения мы с Дмитрием приехали к свекрови. Я с гордостью подала торт, рассказав, как готовила его специально для бабушки. Валентина Михайловна улыбнулась, но Ирина Петровна тут же сморщила нос: «Света, это что, ресторанная ерунда? У вас там сплошная химия. Лучше бы простой пирог испекла, без этих заморских штук».
Я онемела. Химия? Мой торт — только натуральное! Валентина Михайловна попробовала и сказала: «Вкусно», но свекровь перебила: «Мама, тебе нельзя сладкое». Убрала торт в холодильник, даже не разрезав, и достала свой пирог, хвастаясь: «Вот это по-настоящему». Я едва сдержала слёзы, лишь бы не испортить праздник.
Боль и бессилие
Дома я рассказала Дмитрию. Он отмахнулся: «Свет, мама просто переживает за бабушку». Переживает? Она унизила меня перед всеми! Ирина Петровна всегда так: моя работа — «не женская», надо детей рожать, а не «пироги месить». Торт, который восхитил маму Артёма Игоревича, для неё — «химия» и «понты».
Подруга Аня говорит: «Перестань ей что-то дарить, она не ценит». Но я хотела порадовать Валентину Михайловну, а не свекровь. Дмитрий просит не ругаться: «Мама у нас такая». Но как мириться, если её слова режут? Боюсь, она так же будет относиться к нашим детям, обесценивая всё, что я делаю. Валентина Михайловна заслуживает заботы, но я не хочу, чтобы свекровь топтала мои старания.
Что делать?
Не знаю, как справиться с обидой. Поговорить с Ириной Петровной? Она никогда не извиняется, для неё я вечно «недоделанная». Попросить Дмитрия заступиться? Он избегает ссор с матерью, да и может обвинить меня в истерике. Перестать дарить подарки? Но я люблю Валентину Михайловну — пусть она не страдает из-за дочери. Или молчать, глотая обиду? Но я устала чувствовать себя никем.
В 32 года я хочу, чтобы мой труд уважали, подарки радовали, а муж был на моей стороне. Ирина Петровна, может, и заботится о матери, но её слова разрушают мою веру в себя. Дмитрий, может, и любит, но его молчание делает меня одинокой. Как защитить себя? Как заставить свекровь перестать меня унижать?
Мой крик души
Эта история — крик о праве на уважение. Ирина Петровна, может, и не хочет зла, но её слова ранят. Дмитрий, может, и хочет мира, но его бездействие предаёт. Я хочу, чтобы Валентина Михайловна радовалась моим подаркам, чтобы мой дом был крепостью, а не полем битвы. В 32 года я заслуживаю любви, а не упрёков.
Я — Светлана, и я найду способ защитить свою гордость. Даже если ради этого придётся отдалиться от свекрови. Пусть это больно, но я не позволю ей убить мою любовь к кулинарии.
