Он зовёт меня в родительское гнездо — а я не собираюсь становиться прислугой его родни.
Меня зовут Светлана, мне двадцать шесть. Мы с мужем — Дмитрием — женаты без малого два года. Живём в Нижнем Новгороде в уютной двушке, доставшейся мне от бабушки. Сперва всё шло гладко: Диме в моей квартире нравилось, и он не предъявлял претензий. Но недавно, как гром среди ясного неба, заявил: «Давай-ка переедем в мой дом, там места много, дети появятся — будет где развернуться».
Но мне не хочется «разворачиваться» под одной крышей с его шумной роднёй. Я не намерена менять свою жилплощадь на обитель, где царят патриархальные порядки и беспрекословное подчинение. Где я буду не женой, а бесплатной домработницей.
Отлично помню своё первое посещение их дома. Огромный особняк на окраине — метров триста, не меньше. Там обитают свёкор со свекровью, младший брат Димы — Артём, его жена Марина и их трое детей. Полный ансамбль. Едва я переступила порог, мне тут же указали на моё место. Женщины — к плите, мужчины — к футболу. Пока я ещё пыталась разобрать сумку, свекровь сунула мне в руки нож и бросила: «Нарежь салат». Ни «пожалуйста», ни «если не занята». Просто приказ.
За ужином я наблюдала, как Марина послушно носилась между кухней и столом, не смея возразить свекрови ни единым словом. На любой её упрёк — виноватая улыбка и поклон. Меня это тогда потрясло до глубины души. Я точно знала: такая судьба не для меня. Ни за что. Я — не безропотная Марина, и гнуть спину не намерена.
Когда мы с Димой собрались уезжать, свекровь громко процедила:
— А посуду кто мыть будет?
Я развернулась и, глядя ей в глаза, ответила:
— За гостями убирают хозяева. Мы в гостях, а не на дежурстве.
Тут же начался скандал. Меня обозвали неблагодарной, наглой, избалованной городской выскочкой. А я просто смотрела и понимала: мне здесь никогда не будет места.
Дима тогда меня поддержал. Мы уехали. Полгода было тихо. С роднёй он общался сам — я держалась подальше. Но потом начались разговоры о переезде. Сначала намёками, потом всё настойчивее.
— Там простор, там свои, — твердил он. — Мама с детьми поможет, ты сможешь расслабиться. А твою квартиру сдадим — будет дополнительный доход.
— А работа? — спрашивала я. — Я не брошу карьеру, чтобы перебраться в посёлок за 40 километров от города. Чем я там буду заниматься?
— Тебе не придётся работать, — пожал плечами он. — Родишь ребёнка, будешь по дому управляться, как все. Женщина должна быть хранительницей очага.
Это переполнило чашу терпения. Я — женщина с образованием, карьерой, амбициями. Я работаю редактором, люблю своё дело, всего добилась сама. А мне говорят, что моё место — у плиты и с младенцем на руках? В доме, где меня будут отчитывать за немытую сковородку и учить, как правильно рожать и варить борщ?
Я понимаю, что мой муж — дитя своей среды. Там сыновья — продолжатели рода, а жёны — пришлые, которым положено молчать и радоваться, что их вообще пустили за стол. Но я — не из тех, кто глотает обиды. Я молчала, когда свекровь унижала меня. Я молчала, когда деверь язвительно говорил: «Наша Марина-то не капризничает!» Но теперь молчать я больше не намерена.
Я сказала Диме чётко:
— Либо мы живём отдельно и уважаем границы, либо ты возвращаешься в свою родовую крепость без меня.
Он обиделся. Сказал, что я разрушаю семью. Что в их роду не принято, чтобы сыновья жили «на чужой земле». А мне всё равно. Моя квартира — не чужая. И моё слово — не пустой звук.
Я не хочу развода. Но и жить в его «фамильном склепе» — тоже не собираюсь. Если он не откажется от идеи поселить меня рядом с мамочкой, я первая соберу чемодан. Потому что лучше быть одной, чем вечно второй после его родни.
