Вот как я вспоминаю ту историю, будто вчера было…
Мой сын женился десять лет назад. С тех пор они втроём — с женой да с дочкой — ютятся в однокомнатной квартире. Семь лет назад Вадим купил участок и начал по кирпичику возводить дом. Сначала тянулось долгое молчание. Через год забор поставили, фундамент залили. Потом снова тишина — денег не хватало. Так и шло всё это время: медленно, трудно, но он копил на стройматериалы, не опускал руки.
За эти годы удалось возвести только первый этаж. А мечтали-то о двухэтажном доме, где место нашлось бы и для них, и для меня. Сын у меня добрый, всегда говорил: «Мама, ты с нами будешь, у тебя своя комната будет». Чтобы вложиться в стройку, они даже сменили двушку на однушку, а разницу в деньгах пустили на дом. Но теперь им тесно, особенно с ребёнком.
Каждый их приезд ко мне превращался в разговоры о стройке. Только и слышала: где баню поставят, как стены утеплят, как проводку проведут… Слушаю, а на душе кошки скребут. Ни слова о моём здоровье, ни интереса — только стены, трубы, крыша.
И вот однажды решилась спросить прямо:
— Значит, мне нужно квартиру продавать?
Они обрадовались. Засуетились, стали взахлёб рассказывать, как заживём вместе. Только я смотрела на сноху и понимала: жить с ней под одной крышей не смогу. Она меня на дух не переносит, да и я с трудом зубы стискиваю, чтобы не наговорить лишнего.
Но сердце болит за сына. Он ведь старается, борется. Построит он этот дом лет через десять, если не помочь. Я и правда хочу облегчить ему жизнь. Но спросила главное:
— А где мне жить?
Ответ не заставил себя ждать. Сноха, вечно со своими «гениальными» идеями, тут же выдала:
— У вас же дача есть, вот и поживёте там. Тишина, покой, никому мешать не будете.
Дача-то есть. Но это старенький деревянный дом, которому лет сорок. Без отопления. Летом — ладно, можно на денёк приехать, воздухом подышать, яблок сорвать. А зимой? Дрова колоть? В туалет по сугробам пробираться? У меня и ноги уже слабые, и давление прыгает. Мне туда одной страшно ездить, а они предлагают зимовать?!
Попыталась объяснить:
— Там же холодно, туалет на улице, никаких удобств…
А в ответ:
— Люди в деревнях как-то живут, и ничего, не мёрзнут.
Вот так. Даже не предложили пожить у них, пока дом достроят, не сказали, что рядом будут. Только: «Продавайте квартиру — стройка встала!»
А тут ещё недавно подслушала, как сноха с матерью по телефону обсуждала:
— Её бы к соседу перевезти, пусть вместе живут. А квартиру быстрее продать, пока не передумала.
У меня ноги подкосились. Вот оно как. Уже и судьбу мою решили. А я-то думала, хоть комната в доме будет. А они — к соседу, да и ключи от квартиры в руки…
Хожу я к Михаилу Ивановичу, соседу. Он вдовец, одинокий. Чай пьём, разговариваем, о былом вспоминаем. Но жить с ним?! Да ещё и не по своей воле? Это унижение.
Сижу, думаю: может, и правда квартиру продать? Деньги в дом вложить, сыну помочь. А вдруг он потом угол мне выделит? А вдруг не забудет старую мать?
Но потом смотрю на сноху, её слова вспоминаю… И страх подкатывает: а если выгонят потом? А если снова на дачу отправят, да ещё и «спасибо» скажут?
Мне скоро семьдесят. Не хочу я на улице оказаться. Не хочу быть беспомощной старухой, которую швыряют с места на место. Не хочу помирать в холодной даче, под дырявым одеялом, да ещё и с крысами. И уж точно не хочу быть обузой сыну и его жене.
Просто хочу дожить свои дни в покое. В своём углу. В своей кровати. Где я знаю, где что лежит. Где мне не страшно закрыть глаза.
Я мать, да. Но я тоже человек…
