Говорят, что в старости каждый пожинает то, что посеял. Кому-то достаётся любовь и забота родных, а кому-то — лишь хлопнувшая перед носом дверь. Мою свекровь, Галину Степановну, трудно было назвать доброй. Она держалась гордо, строго, словно все вокруг были ей обязаны. Особенно её старший сын. И, конечно, я — «та самая, что увела сыночка у мамы».
Когда-то, пока я была в декрете со вторым ребёнком, а муж остался без работы, мы не смогли платить за ипотеку. Попросились к свекрови — в её трёхкомнатную квартиру в Ярославле, доставшуюся ей от родителей. Тогда там жили она, её младший сын Денис и теперь ещё мы с мужем и двумя малышами. Думали, что ненадолго. Но вскоре всё превратилось в кошмар.
Галина Степановна не пропускала ни дня без упрёков. Дети мешали, пахли не так. Игрушки на полу вызывали у неё гнев. Кашу для младенца она называла «отвратительной бурдой», занявшей весь холодильник. Я молчала, терпела, лишь бы не обострять. Но однажды она сказала прямо:
— Надоели. Валите отсюда. Не могу больше жить в этом свинарнике.
Мы были раздавлены. Денег после продажи квартиры и выплаты долгов почти не осталось. С трудом наскребли на ветхий домик под Ростовом — без водопровода, с туалетом во дворе. Воду таскали из колодца.
Шаг за шагом мы начали отстраивать свой дом. Вложили материнский капитал, потом взяли ещё один кредит. Прошло десять лет — и вот мы наконец въехали в своё жильё. Не хоромы, но с теплом, душем, новой плитой. И когда казалось, что худшее позади, и мы даже решились на третьего ребёнка, судьба снова постучалась в нашу дверь. Вернее, сама свекровь.
Я услышала, как хлопнула калитка. На пороге стояла Галина Степановна — в потрёпанном пальто, с чемоданом и опухшими от слёз глазами. Когда муж открыл дверь, она просто рухнула ему на плечо. Рыдала так, будто шла не в дом, а к последнему пристанищу.
Мы впустили её, усадили. Муж звонил брату — тот не отвечал. Лишь к вечеру свекровь пришла в себя.
Оказалось, после нашего отъезда она принялась «воспитывать» младшего сына. Шептала, что старший — предатель, а я разрушила их семью. В итоге Денис женился и ушёл от матери. Ненадолго. Потом забрал её к себе, к молодой жене. Сначала было тихо. Но потом родился внук, и свекровь снова завела своё: шум, духота, еда не та. Только сноха оказалась не из терпеливых.
Постепенно Галину Степановну переселили с комнаты на диван. Потом и оттуда — под разными предлогами. Из спальни сделали детскую, её место за столом занял кто-то другой, а на все упрёки она слышала: «Не нравится — собирай вещи».
— Может, к Саше съездишь? — как-то бросил ей за ужином младший. Тот самый, что когда-то выгонял нас.
Её собрали быстро. Чемодан, такси до вокзала, билет в руки. На прощанье Денис добавил:
— Выписывать тебя не будем. Пенсию получай. Только живи где угодно, но не у нас.
Мы не смогли отказать. В нашем доме нашлось место. Пока она ведёт себя тихо. Ни слова упрёка. Только смотрит на детей с глухой, запоздалой грустью.
Может, старость действительно смягчает людей. А может, это просто страх — остаться совсем одной. Как бы там ни было, я молчу. Но одно знаю точно: я никого не выгоню. Даже её. Даже ту, кто когда-то вычеркнул нас из своей жизни. А ведь именно так и рождается настоящая семья — не по крови, а по милосердию.
