Иногда беда приходит без предупреждения. Не ломится в дверь, не пугает заранее. Она просто вплывает в твою жизнь с густо накрашенными ресницами, слащавой улыбкой и фразой: «А ты совсем не такая, как я думала». Именно так появилась Алина — единокровная сестра моего мужа, любимица его матери, из-за которой я чуть не собрала вещи и не ушла.
Тот вечер был обычным. Впервые за месяц я закончила работу вовремя, забрала нашу дочь Свету из садика, и мы задержались в сквере. Тёплый воздух, смех детей, приятная усталость. Дома мы оказались к восьми. Не успела переодеться — раздался звонок. Звонил Сережа.
«Дорогая, я сейчас заеду за Алиной», — сказал он ровным голосом.
«За Алиной?» — переспросила я. «Той самой, единокровной?»
«Да. Она развелась. Переезжает к нам».
Я знала об Алине только понаслышке. Десять лет назад её отец женился на матери Сергея — Людмиле Степановне. С тех пор Алина стала в их доме чуть ли не иконой. Свекровь молилась на неё. То ли красотой взяла, то ли слезу пустить умела. Сережа о ней особо не распространялся. Я и не лезла. Но когда он вернулся за полночь с огромным чемоданом и усталой усмешкой, я поняла — всё изменилось.
На следующий день мы поехали знакомиться. Алина открыла дверь в растянутой футболке, с потёкшей тушью и фальшивой улыбкой.
«Привет! Так это ты — жена Сережи? Хм… А я представляла тебя… ну, не важно».
Свекровь, сияя, накрыла стол, будто на поминки: соленья, жареная картошка, пирожки. Сидела рядом с Алиной и причитала: «Бедная, как тебе досталось, как не повезло с мужем, заслуживаешь начать с чистого листа». Потом, между делом, бросила:
«Дорогая, помоги Алиночке с работой, у вас же связи есть?»
Так начался новый ад. Сережа метался, искал ей место, клянчил у знакомых. Я подыскивала жильё. В итоге соседи с пятого этажа согласились сдать «однушку» — уговорили. Сергей даже с документами помог. Всё ради «несчастной девочки», которой «не везёт».
А дальше понеслось. Утром — Алина. Вечером — Алина. Машины нет — вози, как такси. Готовить не умеет — приползает к нам. Могла ввалиться в десять вечера, встать посреди кухни и заявить:
«Я не ела, а сегодня вообще без сил. У вас есть что-нибудь?»
Как-то устроила пьянку, соседи вызвали полицию. Хозяева квартиры рвали и метали, но Алина как-то вывернулась. А свекровь наутро прикатила с разборками:
«Вы что, не могли за ней присмотреть?! Она же в двадцать пять лет как ребёнок!»
«Простите, — не сдержалась я, — но мы с Сережей не няньки. Помогли. Дальше — она взрослый человек».
«Тебя не спрашивали! — рявкнула свекровь. — Я с сыном разговариваю!»
Я вышла, но сквозь стену слышала вопли. Что мы «плохую квартиру» нашли, что «не углядели» за ней.
Через неделю Алина слегла с температурой. Сережу отправили за продуктами. Меня попросили «прибраться». Я отказалась. Муж обиделся. А я вспомнила, как с сороковым градусом мыла полы — и никто даже чаю не принёс.
Потом соседи снова пожаловались, и хозяева выгнали Алину. Работу она тоже потеряла — начальство не выдержало. Свекровь примчалась забирать «бедняжку», рыдая и проклиная весь мир. Я молчала. Знала — если скажу хоть слово, взорвусь.
Но через две недели случилось чудо: подруга позвала Алину в Москву. Свекровь рвала на себе волосы. А я еле сдерживала смех. Впервые за месяцы я дышала свободно.
Алина уехала. И с ней исИ в доме снова воцарился мир, как будто её и не было вовсе.
