Он стыдится нас: как мой сын забыл, кто его воспитал
В просторной светлой кухне новой московской квартиры с видом на город с двадцатого этажа Артём неторопливо потягивал крепкий кофе из фарфоровой чашки. На нём был идеально сидящий костюм, волосы аккуратно зачесаны, лицо выражало уверенность и покой. Он привык к этой жизни — комфортной, размеренной, без лишних воспоминаний. Внезапно раздался звонок в дверь. Он нахмурился: некстати. Поставил чашку на стеклянный столик и неохотно пошёл открывать.
— Кто там?
— Это я, сынок… мама.
Он резко застыл. За дверью, съёжившись от холода, стояла пожилая женщина в потрёпанной дублёнке и шерстяном платке. В руках она держала объёмистую сумку: домашние соленья, сало в тряпице, баночки с мёдом, аккуратно перевязанные верёвочками. Из-под подола выглядывали поношенные валенки. Губы её дрожали — не столько от мороза, сколько от волнения.
— Мама? Почему ты не предупредила? — сквозь зубы пробормотал он, озираясь, не видел ли кто из соседей.
— Сынок, ты не берёшь трубку. Я не могла не приехать — у нас беда. Без тебя не справиться…
Он тяжело вздохнул, отступил, впуская её в прихожую. Взял мать за руку, быстро провёл внутрь и захлопнул дверь. Взгляд его беспокойно метался — куда спрятать?
Артём уже много лет жил в Москве. Закончил престижный вуз, устроился в крупную компанию. Настойчивость, удача и нужные знакомые сделали своё — карьера пошла в гору. К родителям, оставшимся в деревне под Смоленском, почти не наведывался. Лишь изредка звонил — на Рождество или День Победы. Прошлое он стыдливо прятал. И уж точно им не хвастался.
— В чём дело, мама? — отстранённо спросил он, пока она пыталась снять варежки.
— Племянник твой, Вовочка, совсем занемог. Дмитрий с Ольгой еле справляются. У них второй ребёнок родился, Оля с работы ушла, а брат твой когда-то тебе каждый месяц деньги высылал, пока ты учился… Сынок, помоги хоть немного, им сейчас совсем тяжко…
Артём уже собирался ответить, как снова раздался звонок. Он резко обернулся.
— Сиди тихо! — прошептал он. — Ни в коем случае не выходи. Как бы кто не увидел!
Он прикрыл дверь в спальню и поспешил к гостю. На пороге стоял его коллега Иван.
— Артём, консьержка сказала, у тебя мама пришла? — прищурился тот. — Ты же говорил, что твои родители погибли в авиакатастрофе за границей?
— А! Это она ошиблась. Какая-то бабка заблудилась, не туда зашла. Я уже разобрался, — отмахнулся Артём и добавил: — Кстати, заскочи в магазин, жду Веронику, дочку начальника. Надо устроить ужин на уровне. У нас с ней могут быть серьёзные планы.
Он подмигнул и почти вытолкал Ивана за дверь. Вернувшись, украдкой взглянул в сторону спальни. Там, съёжившись на краю кровати, сидела его мать. Глаза её были пустыми, как у куклы. Она всё слышала.
— Сынок… неужели ты говоришь, что нас… нет в живых? — дрожащим голосом спросила она. — Зачем так врать? Где ты этому научился?
Он поморщился.
— Мам, хватит. Сколько им нужно?
— Тридцать… — прошептала она.
— Тысяч долларов?
— Да что ты! Обычных тысяч…
— Из-за такой мелочи ты мне весь вечер испортила? Вот, держи. Пятьдесят. Больше не приходи без предупреждения. Пожалуйста. У меня теперь другая жизнь. Мы — разные люди.
Он вызвал ей такси, снял номер в дешёвой гостинице у вокзала и купил билет на поезд. Попрощался, даже не взглянув в её сторону.
Поздним вечером он вошёл в спальню с Вероникой. Девушка присела на кровать, огляделась, и вдруг её взгляд упал на ту самую сумку.
— Что это за барахло? Артём, откуда этот запах?
— Уборщица, опять напортачила. Вечно таскает какой-то хлам. В этом месяце лишу её премии, — равнодушно бросил он и отвернулся.
А в это время в трясущемся вагоне электрички его мать ехала домой. Она смотрела в запотевшее окно на мелькающие огни и сдерживала слёзы. Всё думала: где они с отцом ошиблись? Где упустили сына, что теперь он стыдится их запаха, их рук, их жизни?
И почему любовь, которой они его растили, обернулась для них такой мукой…
