Сегодня снова вспомнила то письмо…
Моя жизнь никогда не была лёгкой, но удар пришёл не из прошлого, где не было родителей, а из настоящего — когда спустя пятнадцать лет молчания явился человек, которого когда-то звала отцом. И пришёл он не с раскаянием, не с попыткой наладить связь. А с требованием: «Отдай мою долю».
Развод родителей случился, когда мне едва исполнилось четыре. Мама запила, лишилась прав, а отец, не сумев быть родителем, отвёз меня к бабушке в глушь, под Воронеж. Сам же остался в городе, навещая от силы раз в полгода — да и то недолго.
Я училась в сельской школе, знала, как обрабатывать грядки, шить на старенькой «Зингер», ловить рыбу на Оке, заготавливать банки с соленьями. Жизнь с бабушкой была скромной, но честной. Помню, в третьем классе отец приехал с чужой женщиной. Меня отправили «погулять». Вернулась — ни его, ни её… Бабушка сидела в кресле, в руках — смятый платок.
— Где папа? — спросила я.
— Больше не придёт, Олечка, — ответила она.
Так и случилось. Завёл новую семью, словно стёр нас из памяти. Но мне хватало бабушки — мудрой, строгой, бесконечно доброй. Она стала мне и матерью, и отцом.
После девятого класса тётя Люба, сельская портниха, сказала:
— У тебя дар в пальцах. Иди учись, не закапывай талант в землю.
Я послушалась. Переехала в город, в общежитие. Училась, подрабатывала, не терялась. Отец жил в трёх трамвайных остановках — но за пять лет ни разу не спросил, жива ли я. И я не искала встреч.
Получила диплом, устроилась в ателье, вышла замуж за Игоря. Снимали угол, но каждые выходные мчали в деревню. Бабушка души в нём не чаяла. Ликовала, узнав, что жду ребёнка. Но правнука так и не увидела…
Когда она умерла, мир осиротел. Позже нотариус вручил конверт: дом, земля, сбережения — всё моё. Я плакала, читая завещание. Не из-за денег — из-за последнего «я тебя люблю».
Отец не приехал на похороны. Ни звонка, ни письма. О смерти матери узнал через полгода — вместе с вестью о наследстве. И тогда, впервые за полтора десятка лет, появился на пороге.
Я едва узнала этого мужчину с проседью. Он не стал церемониться:
— Поделишь имущество. Моя половина по закону.
Я засмеялась. Горько, почти истерично:
— Твоя? Ты нас бросил! А теперь явился? За рублём?
Он зарычал, но Игорь шагнул вперёд:
— Уходи. Сейчас — сам, или помогу.
Отец подал в суд. Но даже закон оказался против него. Проиграл, заплатил штрафы, снова исчез.
А мы с Игорем открыли цех — шили спецовку для рабочих, медсестёр, нефтяников. Дело пошло. Жили, строили будущее.
С отцом больше не виделась. И не хочу. Бабушка была мне семьёй. Я выжила, потому что она верила: я достойна лучшего. И теперь живу так, чтобы ей было за меня не стыдно. Где-то там… за облаками.
