Мне сорок два. И я ни за что не хочу, чтобы мои родители переезжали ко мне.
Меня зовут Светлана Петрова. Мне сорок два года. У меня есть семья — муж и двое прекрасных детей. Мы живём за границей, в Германии, куда уехали пятнадцать лет назад. Это был наш осознанный шаг — начать всё с нуля: вырваться из нищеты, построить достойную жизнь, создать условия, в которых наши дети смогут быть счастливы.
Мы родом из маленькой деревни под Смоленском. Сначала после свадьбы жили то у моих родителей, то у его. Но через три года стало ясно: если хотим тишины и гармонии — надо уезжать. И мы уехали.
Первые годы были адом. Работали за гроши, копили каждую копейку. Я подрабатывала сиделкой, муж разгружал фуры. Снимали крохотную комнату в пригороде Берлина. Но держались вместе. Вместе считали расходы, вместе поднимались. Через несколько лет родился сын, потом — дочь. У нас уже были вид на жительство, своя квартира в ипотеку и работа, которая позволяла не просто сводить концы с концами, а жить по-человечески.
Дети ходят в школу, занимаются кружками, растут в любви. Мы не богатые, но нам хватает. Мы ни у кого не просим помощи. Всё, что имеем, — заработали сами.
И на этом фоне — звонки от родителей. Мать и отец остались в деревне. За все эти годы они ни разу не приехали, не подарили детям даже открытки. Я высылала деньги, когда могла. Покупала лекарства, отправляла посылки с одеждой. В ответ — только упрёки: «Вы там, в Германии, в шоколаде, а мы тут как нищие!»
А недавно прозвучало то, что переполнило чашу. Мать заявила: «Мы решили переехать к вам. Здесь нам больше нечего делать. У вас тепло, еда, внуки под боком». И добавила, что переезд, разумеется, за наш счёт — и жить они будут с нами.
У меня земля ушла из-под ног. Это не было просьбой. Это был ультиматум.
Они даже не спросили: удобно ли нам? Потянем ли мы это? Есть ли у нас лишняя комната? Нет. Просто сказали: «Теперь ваша очередь о нас заботиться». Но никто не спросил — а кто заботился обо мне?
Когда я болела — мать не приехала. Когда мы с мужем голодали первые месяцы в Германии — она не прислала даже пачки чая. Когда рождались дети — от бабушки не было ни распашонки, ни игрушки. И теперь я должна отказаться от покоя, от уюта в доме, от своей семьи — ради тех, кто когда-то отказался от меня?
Я не бессердечная. Я не отказываюсь помогать. Уже помогаю — деньгами, делами. Но я не хочу, чтобы мои дети росли в вечном стрессе, слушали вечные нытья и нотации. Не хочу, чтобы муж убегал вечером из дома, лишь бы не слышать, как тёща учит всех жить.
Почему мои дети должны ютиться в одной комнате, потому что бабушке «тесно»? Почему мой муж должен терпеть в доме тех, кто считает его обязанным «водить, кормить, убирать»?
Почему мы все должны стать прислугой только потому, что кто-то хочет комфортно доживать свой век?
Знаю, найдутся те, кто скажет: «Они же тебя родили!» Но разве родительство — это только биология?
В детстве мне не дарили подарков. На день рождения не было ни торта, ни праздника. Одежду покупали с барахолки, обувь — раз в два года. Я не помню ни одного семейного отпуска. Меня не любили — меня терпели.
Да, они меня вырастили. Но я выросла не благодаря, а вопреки.
Теперь мне говорят, что я обязана. Обязана «обеспечить им достойную старость». Но разве я отняла у них молодость? Я не хочу лишать своих детей покоя. Не хочу расплачиваться за чужие ошибки.
Пусть это звучит эгоистично — но я выбираю своих детей. Выбираю мужа. Выбираю наш дом, где есть свет, тепло и любовь. Где нет страха, упрёков и груза прошлого.
Я не отказываюсь помогать родителям. Но я не позволю им разрушить мою жизнь. Ни под предлогом долга, ни под маской «семейных ценностей». Моим детям ещё жить. И пусть их жизнь не станет разменной монетой в чужих руках.
