Григорию было не до праздников. Три дня он не отходил от больничной койки своей Людочки. Не ел, почти не спал, только слушал её прерывистое дыхание.
Ещё неделю назад его любимая жена была полна сил и готовилась к Рождеству. Наводила порядок в их скромной квартире, обдумывала праздничное меню, хотя, конечно, на две пенсии особых изысков не приготовишь. Да и зачем им столько еды? Главное, убеждал Люду Григорий, чтобы дом наполнялся ароматом сочива и узвара. Не знал он, что в один миг жена, словно подрубленный колос, рухнет без чувств, а врачи оглушат его страшным диагнозом. И не будет теперь в их доме ни праздничного запаха, ни тепла…
За эти дни волосы Григория поседели окончательно. Но сердце сжалось как никогда, когда доктор объявил, что Люде срочно нужна операция, и назвал сумму, которая казалась невообразимой.
— У меня таких денег нет… — прошептал Григорий. — Мы с женой — пенсионеры. Живём очень скромно. Племянник иногда помогает, но у него своя семья, свои заботы.
Врач лишь развёл руками — больница не могла покрыть расходы. От этих слов Григорию захотелось исчезнуть. Что за жизнь без Люды?
Поженились они молодыми, сразу после школы. Прожили вместе десятки лет. Жили душа в душу. Ссорились редко, да и то из-за пустяков. К вечеру уже мирились. Детей Бог не дал, потому всю любовь отдавали племяннику Люды. Тот жил в Екатеринбурге, но иногда навещал их с женой и детьми. Не забывали стариков. Но и они не смогут помочь, если для спасения Люды нужны такие деньги…
Ночь тянулась мучительно долго. Утром медсёстры уговорили Григория отлучиться домой — поесть, отдохнуть. Ключ он искал в карманах долго, а когда открыл дверь, на пороге появилась соседка Татьяна.
— Ну как там Люда, Григорий Михайлович?
Мужчина вздохнул, рассказал о беде. Татьяна ахнула:
— Господи, какое горе! Где ж набрать столько? Надо срочно собирать деньги всем двором. Сегодня же пройдусь по соседям — хоть на лекарства наскребём.
Григорий лишь махнул рукой — слова были лишними. Татьяна поняла и молча принесла ему тарелку горячих щей.
Вернувшись в больницу, он увидел, что Люде стало хуже. Стиснув кулаки, Григорий смотрел в окно, где темнело зимнее небо.
«Господи, спаси её… или забери меня с собой», — беззвучно шептал он, чувствуя себя последним человеком на свете.
Тишь нарушила медсестра:
— К Анне Людвиговне посетитель.
Григорий удивлённо поднял голову. Кто мог прийти? Племянник? Но он в командировке. Разве Татьяна?
Но в дверях стояла незнакомая молодая женщина. Она сделала шаг вперёд:
— Вы меня не узнаёте? Я Вера… когда-то жила по соседству.
Григорий вгляделся, но памяти не хватило.
— Вы не помните… — продолжила Вера. — Но должны. Мы жили бедно, а вы с Анной Людвиговной нам часто помогали. Бывало, и есть нечего было…
Перед глазами Григория мелькнули прошлые годы. Он ещё раз посмотрел на девушку — и едва не вскрикнул. Как он мог забыть! Младшая из той многодетной семьи, что ютилась в развалюхе напротив. Их горе тогда потрясло весь район — отец, шахтёр, погиб на работе, мать одна тянула шестерых детей. Выживали, как могли.
А Григорий с Людмилой не остались в стороне — то пирогом угостят, то тёплыми вещами поделятся. Особенно перед школой — больно было видеть, как дети бегали в рваных ботинках и лёгких куртках.
— Григорий Михайлович, не волнуйтесь, — голос Веры вернул его в реальность. — Мне Татьяна всё рассказала. Я уже оплатила операцию. Анна Людвиговна будет жить.
— Верочка… — Григорий задыхался. — Доченька, да откуда у тебя такие деньги? Это же…
— Не беспокойтесь, — девушка сжала его руку. — Я давно живу в Германии, муж там свой ресторан держит… На родину приезжаю редко. У нас всё хорошо, мы можем помочь.
Бог услышал молитвы Григория. Наутро Люду прооперировали. Успешно. Врач заверил, что она поправится. Скоро вернётся домой, где снова будет пахнуть уютом и счастьем.
Всё это время Вера была рядом — успокаивала, покупала лекарства, кормила Григория домашней едой.
Однажды, когда Люде стало лучше, они сидели с Верой в больничной столовой.
— Доченька, как я тебе благодарен… Без неё мне и свет не мил, — голос Григория дрожал. — Но скажи… зачем тебе помогать чужим людям?
— Вы мне не чужие, — Вера улыбнулась. — Всё детство вы были для нас добрыми ангелами. Особенно для меня.
Она замолчала, потом тихо добавила:
— В школе меня дразнили бедной. А перед днём рождения я плакала — у мамы не было денег на угощение для класса. И знаете, что вы сделали? Принесли мне новое платье и коробку конфет… В тот день я впервые почувствовала себя счастливой.
Григорий смоГригорий молча сжал её руку, понимая, что добро, однажды посеянное в чужой душе, теперь вернулось к нему сторицей.
