На склоне лет мой сын перестал со мной общаться. Он снова вернулся к той женщине, которая уже разбивала ему сердце.
Каждая мать хочет для своего ребёнка только счастья. Чтобы рядом был любящий человек, работа приносила удовольствие, а жизнь текла без бед и разочарований. Но дети редко нас слушают, повторяют те же ошибки, наступают на те же грабли. Так вышло и с моим старшим. После развода он вроде бы всё осознал — и снова шагнул в ту же бездну.
Когда он, ещё молодой, вернулся после института в наш провинциальный городок под Тверью, то познакомился с девушкой по имени Лариса. Слухи о ней ходили не самые добрые — говорят, парни менялись как перчатки, скандалы с роднёй не утихали. Но я подумала — надо дать шанс. Раз уж мой сын влюбился, встречусь с ней, посмотрю, кто покорил его сердце.
Я отмыла квартиру до блеска, сварила щи, накрыла стол. А она явилась… жуя резинку, с нагловатым взглядом и вызывающим тоном. Ни «здравствуйте», ни малейшего уважения в голосе. Сразу стало ясно — человек, которому плевать на других.
Многие спрашивали: «Нина, ты что, не видишь, во что он ввязывается?» Видела. Конечно, видела. Но Антон был ослеплён. Через месяц они уже подали заявление в ЗАГС. Родители Ларисы оплатили всё. Я молчала. Надеялась — может, любовь её изменит.
Но чуда не случилось. Лариса не готовила, не убиралась, заказывала еду на дом, а когда сын уставал — закатывала истерики. Он приходил ко мне, плакал, пил чай и снова возвращался к ней. Так было, пока они не разошлись. Тихо. Без скандалов. Через полгода.
Я видела, как он мучился. Замкнулся. Молчал. Избегал разговоров. И я — как и любая мать — попыталась помочь. Познакомила его с дочерью старой подруги. Умная, добрая, спокойная. Не красавица, но душевная. Они гуляли, смеялись, строили планы. Я уже представляла, как буду нянчить внуков.
Но Лариса вернулась.
Сначала звонила. Потом приезжала. Потом Антон снова начал пропадать. В один день он пришёл к той девушке — той, что помогла ему встать на ноги — и сказал, что они «слишком разные». А через неделю сообщил мне, что женится снова. На Ларисе.
Я не верила своим ушам. Спрашивала: «Зачем? Ты уже знаешь, чем это кончится!» Он молчал. А позвонил позже, набравшись смелости, и сказал: «Мама, ты не приходи на свадьбу. Я знаю, как ты к ней относишься. Не хочу портить ни тебе, ни себе этот день».
Он отказал мне. Мне — матери, что ночами не спала, держала его за руку, когда ему не хватало сил подняться. Ради кого? Ради той, что однажды сломала его. Ради той, кого даже собственная мать не оправдывает.
Я бы не пошла. И знаю это. Но услышать такое — будто пощёчину получила.
Теперь я часто думаю: у меня было два сына. А сейчас — один. Хотя оба живы. Просто один сам вычеркнул меня из своей жизни. И за что? За то, что хотела уберечь его?
Говорят, нельзя отказываться от детей. Что бы ни случилось. Но что делать, если ребёнок сам отталкивает, игнорирует, стирает тебя? Когда твои слова, твоя забота — лишь обуза, от которой он спешит избавиться?
Я не злюсь. Я не проклинаю. Я просто устала. Устала ждать, когда он прозреет. Устала надеяться, что однажды скажет: «Мама, ты была права». Я больше не жду. Мой младший, Денис, рядом. Помогает, звонит, навещает. У него семья, у него совесть.
А у Антона — только Лариса.
