В старости мой сын перестал со мной разговаривать. Снова вернулся к той самой женщине, что уже когда-то разбила ему сердце.
Каждая мать мечтает о счастье для своего дитя. Чтобы рядом был любящий человек, чтобы труд приносил радость, а жизнь текла без мучительных разочарований. Но, как часто бывает, дети не слышат нас, наступают на одни и те же грабли, повторяют старые ошибки. Так вышло и с моим старшим сыном. После развода он вроде бы прозрел, но потом — снова шагнул в ту же бездну.
Когда он, ещё юный, вернулся из университета, то познакомился с девушкой по имени Катя. Наш небольшой городок под Тверью быстро донёс до меня слухи: у неё дурная слава, куча поклонников, вечные перепалки с родными. Но я решила — пусть. Ведь я мать. Встретить Катю — значит понять, кто пленил сердце моего мальчика.
Я вычистила квартиру до блеска, сварила щи, накрыла стол. А она пришла… жуя резинку, с нагловатым взглядом и вызывающими манерами. Ни «здравствуйте», ни капли уважения. Оставила впечатление человека, которому на всех наплевать.
Многие тогда спрашивали: «Марья Петровна, разве ты не видишь, во что он ввязывается?» Видела. Конечно, видела. Но Дима тогда был ослеплён. Через месяц они уже подали заявление в ЗАГС. Родители Кати всё оплатили. Я молчала. Надеялась, что любовь её исправит.
Но чуда не случилось. Катя не готовила, не убирала, еду заказывала на дом, а когда сын приходил уставший — закатывала сцены. Он прибегал ко мне, плакал, пил чай и снова шёл к ней. Пока они не разошлись. Тихо. Без скандалов. Через полгода.
Я видела, как он мучился. Замыкался. Молчал. Избегал разговоров. И я, как мать, пыталась помочь. Познакомила его с дочкой старой подруги. Умная, добрая, кроткая. Не красавица, но с душой. Они стали встречаться, гуляли, смеялись, строили планы. Я уже грезила о том, как буду нянчить внуков. Но…
Катя вернулась.
Сначала звонила. Потом приезжала. Потом Дима начал пропадать. В один день он пришёл к той девушке — той, что помогла ему встать на ноги — и сказал, что они «слишком разные». А через неделю объявил мне, что снова женится. На Кате.
Я не поверила ушам. Спрашивала: «Зачем? Ты же уже проходил это! Знаешь, чем всё закончится». Он молчал. А потом, набравшись духу, позвонил и сказал: «Мама, ты не приедешь на свадьбу. Я знаю твоё мнение. Не хочу портить праздник ни тебе, ни себе».
Он отказал мне. Мне — матери, что не спала ночами, держала его за руку, когда у него не было сил подняться. Ради кого? Ради той, что однажды разбила его. Ради той, кого даже собственные родители не оправдывают.
Я бы и не пошла. Знаю это. Но услышать такое — будто пощёчину получила.
Теперь я часто думаю: было у меня два сына. А сейчас — один. Хотя оба живы. Просто один сам вычеркнул меня из своей жизни. И за что? За правду? За попытку уберечь его от боли?
Говорят, нельзя отрекаться от детей. Ни за что. Но что делать, если ребёнок сам отталкивает тебя, игнорирует, отвергает? Когда твои слова и забота — лишь тяжкий груз, от которого он спешит избавиться?
Я не проклинаю. Не злюсь. Я просто устала. Устала ждать, когда он прозреет. Устала надеяться, что однажды скажет: «Мама, ты была права». Больше не жду. Мой младший — рядом. Помогает, звонит, приезжает. У него семья, у него совесть.
А у Димы — только Катя.
