С мужем можно развестись, а дети — навсегда!
— Заходи быстрее! Сестра приехала! — Наталья окликнула соседку Галину, как только та переступила порог их дома в Екатеринбурге.
— Ольга? Да не может быть! Сколько лет прошло! — ахнула Галина, входя на кухню, где пахло свежим чаем и пирогами.
За столом сидела статная женщина с усталыми, но добрыми глазами. Увидев подругу, Ольга вскочила и крепко обняла её. Они были неразлучны с самого детства, делили и радости, и горе, и эта встреча словно перенесла их назад, в те времена, когда всё казалось проще.
— Надо выпить за встречу! Два года не виделись! — предложила Галина, и женщины, устроившись за столом, начали делиться всем, что накопилось. У каждой была своя история, полная и света, и боли, которую жизнь раздавала щедро, без разбора.
Ольга овдовела шесть лет назад. Её муж, Игорь, погиб в аварии вместе со своей любовницей. Целый год он обманывал её, а она, словно слепая, ничего не замечала. Она чувствовала, что между ними что-то не так, но ради детей — сына и дочери — терпела, пыталась сохранить семью. Дети обожали отца, и Ольга не решалась разрушить их мир.
Но после аварии всё рухнуло. Дети, оглушённые горем, долго не могли прийти в себя. Ольга, сама раздавленная потерей, изо всех сил старалась быть для них опорой, но боль разъедала их изнутри.
— А мой Сергей — настоящий деспот! — вздохнула Галина, отхлебнув чая. — Я прочитала про токсичные отношения — это прямо про него. Хорошо, что выгнала его, пока не стало совсем поздно.
— Мужья — это цветочки, — горько усмехнулась Ольга. — С ними можно развестись. А вот дети… От детей не убежишь. После смерти Игоря мой сын совсем слетел с катушек. Мы все страдали, но он… Он во всём винил меня. Говорил, что это из-за наших ссор отец завёл любовницу. Якобы, нервы сдали, вот он и разбился. Теперь он ненавидит меня. Сказал, что лучше бы я умерла вместо отца. Представляешь, Галя? Лучше бы я…
Она замолчала, голос задрожал, глаза наполнились слезами. Галина и Наталья молчали, не зная, что сказать. Ольга, смахнув слезу, продолжила:
— Он превратился в тирана. Ему всего 20, а я его боюсь. Он не просто оскорбляет — он поднимает на меня руку. Я терплю, потому что… что мне делать? Заявление на родного сына писать? Он даже сестру достаёт, потому что та за меня заступается. На днях он так разъярился, что ударил её головой о стол — просто за то, что мы вместе гуляли. Потом, конечно, извинился, но на следующий день всё повторилось. Может, армия его исправит… Мы с дочкой сбежали сюда, чтобы хоть немного отдохнуть от этого кошмара.
Галина смотрела на подругу, и сердце у неё сжималось. Она понимала, как Ольге тяжело, но не находила слов. Наталья сидела, молча сжимая салфетку, её глаза тоже блестели.
— Знаешь, — снова заговорила Ольга, — я всё думаю: где я ошиблась? Хотела быть хорошей матерью, а он видит во мне врага. Во всём, что в его жизни пошло не так, обвиняет меня. А я… я просто не знаю, как дальше жить.
— Это ужасно, — прошептала Галина. — Как можно так с матерью?! Он должен понять, что ты ни в чём не виновата!
— Он не хочет понимать, — покачала головой Ольга. — Ему проще ненавидеть. А я боюсь, что он сломает не только мою жизнь, но и Наташину. Она ведь терпит его выходки ради меня.
Наталья наконец подняла глаза:
— Оля, я не жалею. Он твой сын, но так нельзя. Надо что-то делать. Может, поговорить с ним? Или к психологу отвести?
— Психолог? — Ольга горько рассмеялась. — Он даже слушать не станет. Говорит, что я сама во всём виновата, и точка.
Тишина на кухне стала густой, как смог. Каждая чувствовала боль другой, но никто не знал, как помочь. Галина, пытаясь разрядить обстановку, подняла чашку:
— Давайте выпьем… За нас. За то, чтобы мы находили силы жить, несмотря на мужей и детей, которые разбивают нам сердца.
Ольга и Наталья слабо улыбнулись, но в глазах у них стояли слёзы. Они чокнулись, но радости в этом тосте не было. Ольга смотрела в окно, где сгущались сумерки, и думала о сыне. Она всё ещё любила его, несмотря на всю боль. Но где-то в глубине души боялась, что эта любовь её убьёт.
