Сегодня снова вспомнила тот тяжелый период нашей жизни. Когда мы с Дмитрием поженились, сразу же начали копить на свое жилье. Жили мы тогда в небольшом городке под Самарой и надеялись только на собственные силы. Мои родители помочь не могли, а Дима с детства рос с бабушкой, Татьяной Петровной, и не хотел возвращаться в её дом. С матерью он почти не общался — та изредка наведывалась к бабушке, но для сына давно стала чужой человек: у неё новый муж и маленькая дочь, а первенец её, видимо, не интересовал.
Взяли ипотеку и вкалывали, не разгибая спины. Мечтали побыстрее выплатить часть кредита, чтобы можно было задуматься о детях. Дмитрий одолжил немного денег у матери, но мы быстро вернули. Пять лет жесткой экономии — и вот ипотека почти погашена. Вздохнули свободнее: даже если уйду в декрет, справимся. И как раз тогда узнали, что ждём ребенка. В тот самый день, когда собрались праздновать, в дверь постучала свекровь, Лариса. Её визит грянул как снег на голову.
— Что, празднуете? — бросила она с усмешкой, окидывая нас колким взглядом.
Мы поделились радостью, но она даже бровью не дрогнула. Вместо поздравлений холодно отрезала:
— Я не за этим. Дима, твоя сестра, Анастасия, выходит замуж. Жить ей негде. Бабушка переедет к вам, так что готовьтесь.
— Почему именно к нам? — опешил муж.
— Она тебя вырастила, будь благодарен и не задавай глупых вопросов, — резко оборвала его Лариса.
— Мам, у неё же своя квартира! Почему Настя должна там остаться?
Разговор закончился скандалом. Свекровь хлопнула дверью и ушла. А на следующий день на пороге стояла бабушка. Сжимала в руках платок и тихо плакала. «Я только обуза, никому не нужна», — шептала она, и у меня сердце сжалось. Дмитрий обнял её: «Не плачь, ба, всё наладится». Но я уже чувствовала — наш покой рушится.
С переездом Татьяны Петровны начался кошмар. Свекровь стала появляться у нас в любое время без предупреждения, заявляя, что имеет право навещать мать. После её визитов стали пропадать вещи. Мелочи, но всё равно мерзко: то любимую вазу унесёт, то статуэтку с полки. Молчала, но внутри кипела. А потом Анастасия забрала у бабушки телевизор — тот самый, что мы с Димой купили, чтобы она могла смотреть сериалы. Бабушка рассказала, что внучка просто упаковала его и ушла, даже не объяснив. Хуже того, Настя забирала у неё всю пенсию, оставляя без копейки.
Однажды Татьяна Петровна не выдержала и сказала дочери:
— Если ты так сильно скучаешь, я могу вернуться. У Насти детей нет, а Дима скоро станет отцом.
После этого Лариса стала приходить реже. Видимо, испугалась, что мать действительно потребует квартиру обратно. Через год после рождения сына я вышла на работу — бабушка с радостью взялась нянчить правнука. Стали подумывать о квартире побольше: в двушке тесно. И вот однажды Татьяна Петровна, улыбаясь, сказала:
— Настя беременна и просит помощи. Но я уже здесь прижилась, никуда не пойду. Купим трёшку и будем ждать нашу девочку!
Верю, что так и будет. Но каждый раз, вспоминая слёзы бабушки и наглые выходки свекрови, чувствую, как подкатывает злость. Наша семья заслужила покой, и я сделаю всё, чтобы оградить её от тех, кто видит в нас лишь источник выгоды.
