Однажды, когда Алина пекла блины на кухне, в комнату влетела её восьмилетняя дочка Катя.
— Мама! Мама! — закричала девочка, вся в возбуждении. — Я кое-что нашла в комнате бабушки! Открыла тот старый сундук у стены!
— Как ты его вообще подняла? Он же весит как мешок картошки! — удивилась Алина, убавив огонь под сковородкой.
— Неважно! Идём, тебе срочно надо это увидеть! — Катя потянула маму за руку.
Встревоженная её тоном, Алина выключила плиту и пошла за дочкой. В бабушкиной комнате всё было как всегда, только сундук стоял открытый, а рядом лежал пожелтевший конверт. Катя осторожно протянула его маме.
— Прочитай, что там.
Алина развернула письмо. Аккуратный, но немного дрожащий почерк, знакомый до боли. Первые же строчки заставили её опуститься на край кровати. Сердце бешено колотилось.
— Бабушка… — прошептала она. — Почему ты мне ничего не сказала?
Анна Ивановна, мама Алины, жила одна в старой трёшке на окраине Перми. Муж умер, детей у них не было, а племянница Таня — единственная родня — звонила всё реже.
Бывало, сидит бабушка у окна, вспоминает мужа, осенние прогулки в парке Горького, и думает — что же после неё останется?
Но однажды в её жизни появилась Надя — соседка снизу, добрая, но неустроенная девушка лет двадцати пяти. Её история разбила Анне Ивановне сердце: бросил парень, обманул, выгнал после того, как продал её дом, а в чужом городе она осталась без гроша.
Старушка приютила её — просто от души.
Надя была благодарна до слёз. Убиралась, готовила, заваривала душистый чай, приносила с рынка гвоздики, слушала бабушкины рассказы. А Анна Ивановна впервые за много лет почувствовала, что не одна. Девушка стала ей почти как родная внучка.
Почти.
Потому что кровных у неё не было. Или всё-таки были?
Как-то раз бабушка увидела в Надином альбоме старую фотографию — знакомое лицо. Муж. Молодой, в санатории. На снимке он обнимал женщину, удивительно похожую на Надину бабушку.
И тут всё встало на свои места.
Бурный роман, который он когда-то скрыл. И девочка — его внучка. Надя. Её кровь.
Сказать вслух Анна Ивановна не решилась. Не хотела, чтобы девушка думала, будто её приютили из жалости. Поэтому просто написала письмо.
Простое, тёплое, где призналась, что всегда чувствовала в Наде родную душу. И оставила ей всё — квартиру, воспоминания, заботу и любовь.
Она успела выдать Надю замуж — за хорошего парня, умного, работящего, который относился к бабушке с уважением.
Анна Ивановна ушла спокойно.
Улыбаясь.
Много лет спустя, в день её рождения, маленькая Катя — дочка Нади — открыла тот самый сундук и принесла письмо.
— Мам, прочитай, — серьёзно сказала девочка.
Алина прочитала и расплакалась. Громко, горько.
Почему та, кого она звала просто «соседкой», так и не раскрыла правду?
— Потому что она полюбила тебя ещё до того, как узнала, кто ты, — тихо сказал муж, обнимая её за плечи.
А высоко в небе, среди белых облаков, двое смотрели вниз — и улыбались.
Они знали: их любовь не пропала.
Она передавала дальше.
Через годы.
Через тайны.
Через добро.
