Артём, ну ты чего такой кислый? — Сашка хлопнул его по плечу, когда они выходили из качалки.
— Да жизнь, как поезд с рельс, а я делаю вид, что всё норм, — буркнул Артём, даже не глядя в сторону.
— Пошли в кафешку, кофе выпьем — разберёмся. Чую, дело не шуточное.
Забрели в уютную кофейню рядом со спортзалом, заказали латте и чизкейк. Сашка тут же начал трещать про то, как они с женой коляску для сына выбирали, ржал над всякими смешными моментами. Но Артём только кивал, будто мимо его ушей всё пролетало.
— Ты вообще в этом мире? Я тебе тут истории рассказываю, а у тебя лицо, как будто на поминках, — не выдержал Сашка.
Артём глубоко вдохнул, сжал кулаки:
— Ну ты ж знаешь, у Ани есть дочка, Светка. Когда мы с ней сошлись, малышке было всего два годика. Всё это время она жила с Аниными родителями в Твери. Аня помогала деньгами, навещала, но всё твердила: «Воспитывать будет бабушка». Даже когда мы расписались и переехали в Москву, она гнула свою линию: «Мы вдвоём — и точка». Но полгода назад она привезла Свету к нам. Говорит, удобнее — школа рядом, всё под боком. А мне от этого только хуже. Меня это бесит. Я не хочу так.
Сашка помолчал, потом тяжко вздохнул:
— Слушай, ну ты же знал, что у неё ребёнок. Ты правда думал, что девочка всю жизнь будет в другом городе и никогда к вам не переедет?
— Да, знал… Но Аня обещала! Говорила, Света останется с бабушкой. А теперь она тут, везде лезет, требует внимания. Я Аню люблю, но не могу прикидываться, будто это и мой ребёнок.
— Значит, либо принимаешь девочку как свою, либо честно уходишь. Полумер тут нет. Хочешь быть с Аней — люби и Свету. Или освободи дорогу тому, кто сможет.
По дороге домой Артём прокручивал этот разговор в голове. Вспоминал, как Аня просила его отвезти Свету на кружок, как надеялась, что они сдружатся. А он злился, отмахивался, был как ёжик колючий. Сегодня она опять попросила — отвезти на танцы. Он согласился, но всю дорогу молчал. Светка пыталась разговорить его, трещала про рисунки в школе, про то, как ждёт Новый год.
— Артём, ты меня не любишь? — вдруг спросила она.
— Почему ты так решила? — удивился он.
— Ну ты со мной не говоришь, не улыбаешься. Может, я тебе не нравлюсь? Вот у нас в классе один мальчик — я его терпеть не могу, мы даже не общаемся. Наверное, у нас с тобой так же…
Он не успел ответить — подъехали к студии. Но её слова как нож в сердце. Весь вечер он не мог выбросить их из головы. Поздно ночью, когда Аня укладывала Свету спать, он подошёл:
— Аня, а Света обратно в Тверь поедет? Может, после Нового года?
Жена развернулась, в глазах — недоумение:
— Ты серьёзно? Мы шесть лет вместе. Ты знал про Свету с самого начала. Она моя дочь. Ей сейчас нужно быть со мной. Мама уже не справляется, возраст. Да и ребёнку нужна мать. Тебя что не устраивает?
— Мы же так не договаривались. Я думал, у нас будут свои дети, а не я буду чужих растить. Прости, но она мне не родная.
Аня побледнела. Резко отодвинулась, будто обожглась:
— Чужая? Ты серьёзно? Шесть лет вместе, планы на будущее, клятвы о любви… а теперь тебе моя дочь мешает? Знаешь, мне надо подумать. Сегодня спишь в гостиной.
Артём лёг на диван, но сон не шёл. Мысли носились, как угорелые. Он понимал, что Аня права. Но и боль была — будто его обманули. Он верил в одни правила, а оказалось, игра поменялась.
Под утро ему приснилось: Светка, смеясь, бежала к нему, обняла, он подхватил её, закружил, а она шептала: «Папа». Проснулся в холодном поту. На душе — тяжко. Этот сон тронул что-то глубже, чем он думал.
Встал, подошёл к зеркалу, посмотрел себе в глаза. Ответ был ясен: либо принимать девочку и стать настоящей семьёй, либо уйти, пока не развалил всё окончательно. Выбор — за ним.
