Сегодня снова думаю о том, что жизнь — штука непредсказуемая. Всё шло по плану, а потом в один момент — раз, и всё изменилось.
— Артём, чего насупился? — Сашка хлопнул меня по плечу, когда мы выходили из качалки.
— Да так, жизнь — карусель, а я в ней как лишний пассажир, — буркнул я, глядя в асфальт.
— Ладно, пошли в «Кофейню», разберёмся. Чую, что-то неладно.
Мы завалились в уютную кофейню рядом со спортзалом, заказали латте и медовик. Сашка начал трещать про то, как они с женой выбирали коляску для сына, ржал, вспоминая забавные моменты. А я сидел, кивал, но мысли были где-то далеко.
— Эй, ты вообще меня слышишь? — Сашка нахмурился. — У тебя лицо, будто тебе только что сообщили, что водка закончилась.
Я вздохнул, сцепил пальцы:
— Помнишь, у Тани есть дочь, Ариша? Когда мы сошлись, ей было два года. Всё это время она жила у бабушки в Твери. Таня помогала деньгами, навещала, но говорила: «Растить будет мама». Даже когда мы расписались и переехали в Москву, она твердила: «Нас двое, и так будет всегда». А полгода назад привезла Аришу. Мол, школа рядом, удобнее. А мне — неудобно. Раздражает. Не хочу так жить.
Сашка помолчал, потом выдохнул:
— Ты же знал, что у неё ребёнок. Серьёзно думал, что девочка всю жизнь будет в Твери торчать?
— Да знал… Но Таня обещала! А теперь эта малышка везде, требует внимания, лезет. Люблю Таню, но не могу притворяться, будто Ариша — моя.
— Тогда либо принимаешь её, либо вали. Полумер здесь нет. Хочешь быть с Таней — люби и дочь. Или освобождай место для того, кто сможет.
По дороге домой в голове крутился этот разговор. Вспомнил, как Таня просила отвезти Аришу на танцы, надеялась, что мы сблизимся. А я злился, отмахивался. Сегодня вот опять повёз. Молчал всю дорогу. А она болтала, рассказывала, как в школе рисовали снегирей, как ждёт Новый год.
— Артём, ты меня не любишь? — вдруг спросила.
— С чего ты взяла? — удивился.
— Ты со мной не говоришь, не смеёшься. Может, я тебе неприятна? Вот у нас в классе есть мальчик, я его не люблю. Наверное, ты ко мне так же…
Не успел ответить — подъехали. Но слова эти засели в сердце. Вечером, когда Таня укладывала Аришу, подошёл:
— Может, после Нового года отправим её к бабушке?
Таня резко обернулась, глаза сверкнули:
— Ты серьёзно? Шесть лет вместе. Ты знал про Аришу. Она моя дочь. Мама уже не справляется, да и ребёнку нужна мать. Что тебе не нравится?
— Мы не так договаривались. Я думал, у нас будут свои дети, а не чужую растить. Прости, но она мне не родная.
Таня побледнела, отступила:
— Чужая? Шесть лет вместе, планы, любовь… а теперь тебе ребёнок мешает? Знаешь, мне надо подумать. Сегодня спишь в зале.
Лёг на диван, но сон не шёл. Мысли путались, как нитки после кота. Таня права. Но и мне больно — будто меня обманули. Верил в одно, а получилось другое.
Под утро приснилось: Ариша бежит, смеётся, обнимает, шепчет: «Папа». Проснулся в холодном поту. Что-то кольнуло глубже, чем ожидал.
Встал, подошёл к зеркалу. Ответ был прост: либо становлюсь частью этой семьи по-настоящему, либо ухожу, пока не разрушил всё окончательно. Выбор за мной.
