Свекровь губит наш брак: история Анфисы
Эта вражда тянулась уже шесть лет, с самого дня их свадьбы. У Анфисы и Дмитрия рос сынок, четырёхлетний Егорка, но даже его дед с бабкой словно не замечали. Не брали на руки, не интересовались, как поживает внучок. Анфиса ломала голову — за что ей такое? Она никогда не грубила, не спорила, вела себя скромно. Но корень зла крылся глубже — Дмитрий выбрал в жёны её, а не ту девушку, о которой грезила свекровь.
Звали ту — Алевтина. Матрёна Степановна то и дело твердила, какая она умница, красавица, из богатой семьи. «Вот кто был бы достойной парой моему сыну!» — приговаривала она, не стесняясь Анфисы. Родня Дмитрия поддакивала: «Тебе, Анфиса, до Алевтины как до неба». Девушка, выросшая в простой семье из глубинки под Воронежем, чувствовала себя униженной. Её скромные корни стали для свекрови поводом для едких насмешек.
Дмитрий будто не видел этой травли. «Не принимай близко к сердцу, — отмахивался он, — они просто вредничают». Но для Анфисы его слова звучали как предательство. Как можно не замечать, когда твою жену открыто третируют? В последнее время он всё чаще уезжал к родителям один, возвращаясь за полночь. «Семейные дела», — бурчал он, не глядя в глаза. Анфиса чувствовала, как между ними вырастает стена, и её терпение таяло с каждым днём.
Родня Дмитрия в их дом не заглядывала, хотя Анфиса не раз звала их, пытаясь сблизиться. Даже в день рождения ей не удосужились позвонить. На семейные торжества звали лишь Дмитрия, подчёркивая: «Посторонним тут не место». Анфиса, так и оставшаяся для них чужой, чувствовала себя лишней. Сердце её ныло, когда Егорка спрашивал: «Почему бабушка не хочет меня обнимать?» Она молча прижимала сына к груди, пряча слёзы.
Ситуация стала невыносимой. Анфиса всё чаще думала о разводе. Дмитрий не защищал её, не пытался образумить родителей. Он покорно шёл на поводу у матери, будто её слово — закон. Анфиса чувствовала себя одинокой в собственном браке, и эта горечь разъедала её изнутри. «Если он не встанет на мою сторону, я не выдержу», — шептала она, глядя на спящего Егорку.
Новый год стал последней каплей. Она решила: если Дмитрий снова уедет к родителям, оставив их с сыном, она соберёт вещи и уйдёт. «Хватит терпеть унижения», — твердила она про себя, но в глубине души ещё надеялась, что муж выберет их.
Накануне праздника Дмитрий, как всегда, увиливал. «Ещё не знаю, как сложится», — пробормотал он, отводя взгляд. Анфиса молчала, но её решимость крепла. Она уже представляла, как пакует чемоданы, как уезжает с Егоркой к сестре в Курск, где её всегда встречали с радушием. Там никто не смотрел на неё свысока, не называл чужаком.
Вечером, накануне праздника, Дмитрий вернулся поздно. «Мама приболела, завтра надо навестить», — бросил он, не глядя на жену. Анфиса почувствовала, как в груди что-то оборвалось. «А мы? — тихо спросила она. — Мы с Егоркой опять не в счёт?» Дмитрий промолчал, и это молчание стало для неё приговором.
Ночью, пока муж спал, Анфиса сидела на кухне, глядя на мерцающие огни за окном. Мысли путались, но одно было ясно: она больше не может жить в этом аду. Утром, пока Дмитрий собирался к родителям, она молча складывала вещи. «Ты куда?» — удивился он, увидев чемодан. «Ухожу, — спокойно ответила Анфиса, глядя ему в глаза. — Я устала быть чужой в твоей семье. Если ты не можешь защитить нас с Егоркой, я сделаю это сама».
Дмитрий замер, лицо его побелело. «Анфиса, подожди, давай обсудим», — начал он, но она уже взяла сына за руку и двинулась к двери. «Ты сделал свой выбор», — бросила она напоследок. Дверь захлопнулась, оставив за собой гробовую тишину.
Анфиса с Егоркой уехали к сестре. Первое время было тяжело: боль от предательства мужа и чёрствости его семьи не отпускала. Но сестра и её семья окружили их теплом, и постепенно Анфиса начала оттаивать. Она нашла новую работу, сняла квартиру и устроила Егорку в садик. Жизнь потихоньку налаживалась.
Через полгода Дмитрий приехал. «Я был не прав, — сказал он, опустив глаза. — Мама давила, а я не смог ей перечить. Хочу вернуть семью». Анфиса смотрела на него, но в душе не осталось прежнего чувства. «Ты предал нас, — тихо ответила она. — Я не могу больше верить тебе». Дмитрий ушёл, а она, обняв сына, поняла: выбор сделан верно. Новая жизнь была нелёгкой, зато в ней не было места унижению. Впервые за долгие годы она почувствовала себя свободной.
