Когда-то, давным-давно, в одном из тихих двориков Москвы, где занавески на кухнях шелестели под ветром, а чай в стаканах остывал быстрее, чем успевали его выпить, случилась эта история. Была суббота, яркое солнце струилось сквозь занавески, а на пыхтящем чайнике вился пар. Я сидела за столом, держа в руках чашку с крепким чаем, когда раздался звонок. На экране — мой сын, Дмитрий. Единственный. Моя радость, моя печаль, вся моя жизнь. Всё, что у меня было, я отдала ему: любовь, заботу, последние копейки из кошелька. После свадьбы звонки стали реже, но каждый — как глоток воздуха в душной комнате.
— Мам, нам нужно поговорить, — сказал он. Голос был ровный, почти чужой.
Сердце замерло.
— Что случилось, Дима? — спросила я, чувствуя, как тревога сжимает грудь.
Он помолчал, будто собираясь с мыслями, потом сказал:
— Мы с Олей… Решили, что тебе нужно понять: нам трудно встречаться так часто.
Слова повисли в воздухе. Я не понимала или не хотела понять.
— У нас своя жизнь, свои дела, — продолжил он. — А ты… Ты слишком часто звонишь. Приходишь без предупреждения. Мы устали. Нам нужна дистанция. Покой.
Я молчала, словно язык отнялся. В голове крутилось одно: *Что я сделала не так?*
— Дима… — прошептала я. — Я просто… Скучаю.
— Знаю, мам, — перебил он. — Но сейчас всё иначе. Мы хотим жить своей жизнью. Нам нужно… отделиться.
Я кивнула, хотя он этого не видел. Чашка дрожала в руках. Чай давно остыл.
Разговор быстро закончился. Он попрощался спокойно, почти с облегчением. А я осталась сидеть на том же самом месте, где сидела всегда, глядя на стену с фотографиями. Вот он — маленький, в первой школьной форме. Вот — на выпускном. А вот — с букетом цветов, рядом с Олей у дверей ЗАГСа. И на всех снимках — я. Всегда рядом.
Вспоминала, как носила его на руках, когда он болел. Как сидела ночами у кровати, читая сказки. Как помогала с уроками, с поступлением в институт, как утешала после первой несчастной любви. А теперь, когда он — единственное, что у меня есть, он говорит, что места для меня больше нет.
Старость — это не про возраст. Это про ощущение ненужности. Про то, как те, кого ты поднимал на ноги, теперь смотрят на тебя, как на лишнюю тень в их новой, яркой жизни.
Подруги рассказывают, как нянчат внуков, как дети зовут их в гости, советуются. А я? Я боюсь набрать номер. Боюсь услышать раздражение в голосе. Боюсь снова стать «навязчивой».
Но ведь я не просила многого. Не денег, не помощи. Просто хотела иногда видеть своего сына. Привезти пирог, узнать, как дела. Разве это так много?
Может, я и виновата. Звонила слишком часто. Бывала навязчивой. Но я просто скучала. Пустая квартира, телевизор на кухне да старые фотографии — вот и вся жизнь теперь.
Прошли недели. Дмитрий не звонил. Ни он, ни Оля. Я сдержала слово — не беспокоила. Живу в тишине. Смотрю в окно и думаю: неужели это конец той любви, которую я отдавала? Такой холодный и внезапный?
Не злюсь. Не желаю зла. Просто не понимаю, как вышло, что тот, ради кого я жила, теперь хочет, чтобы я исчезла.
И самое страшное — не пустота в доме. Не тишина. А осознание, что в чьей-то жизни, где ты был всем, теперь ты — никто.
