Это было обычное субботнее утро. Чайник на плите, солнце едва пробивалось сквозь тюль, а я сидела на кухне с кружкой крепкого чая. Вдруг зазвонил телефон — мой сын, Дмитрий. Единственный. Моя радость, моя гордость, весь смысл моей жизни. Всё, что у меня было, я отдавала ему: любовь, заботу, последние деньги из кошелька. После свадьбы он звонил реже, но каждый разговор был как глоток воздуха.
— Мам, надо поговорить, — сказал он. Голос был ровный, но чужой. Холодный. Внутри всё сжалось.
— Конечно, Дима. Что случилось? — спросила я, чувствуя, как сердце колотится.
Он помолчал, будто собирался с мыслями, потом выдохнул:
— Мам, мы с Олей решили… Нам нужно, чтобы ты поняла: так часто видеться мы больше не можем.
Я не сразу осознала. Или не хотела. А он продолжал:
— У нас своя жизнь, свои планы. А ты… Ты слишком часто лезешь. Оля говорит, ты звонишь без конца, приезжаешь без предупреждения. Мы устали. Нам нужно пространство.
Я молчала, не в силах выдавить ни слова. В голове стучало: «Что я сделала не так?»
— Дима… — прошептала я. — Я просто хотела быть рядом. Не со зла…
— Знаю, мам, — перебил он. — Но сейчас всё по-другому. Мы хотим жить отдельно. Ты же понимаешь?
Я кивнула, хотя он не видел. Глаза налились слезами, руки дрожали.
— Хорошо. Я поняла.
Разговор закончился быстро. Он попрощался спокойно, даже с облегчением. А я осталась сидеть с остывшим чаем, смотреть на стену с фотографиями. Вот Дима — первоклашка, вот — выпускной, вот — свадьба с Олей. И на всех снимках я рядом. Всегда.
Я вспоминала, как носила его на руках, когда он болел, как читала перед сном сказки, как помогала с институтом, как утешала после первой любви. А теперь, когда в моей жизни остался только он, он говорит, что мне там нет места.
Похоже, старость — это не про возраст. Это про то, как те, кого ты поднимал на ноги, теперь смотрят на тебя как на обузу. Как на тень, которую хочется убрать с их счастливых фотографий.
Подруги рассказывают, как нянчатся с внуками, как дети звонят, зовут в гости. А я? Я боюсь набрать номер. Боюсь услышать раздражение. Боюсь, что снова стану «навязчивой».
Но я ведь ничего особенного не просила. Не денег, не помощи. Просто хотела иногда видеть сына. Спечь ему пирог, спросить, как дела. Разве это так много?
Может, я действительно звонила слишком часто. Но я просто скучала. Телевизор, пустая квартира и старые фото — вот и вся моя жизнь сейчас.
Прошли недели. Дима не звонил. Ни он, ни Оля. Я молчу, как обещала. Сижу у окна и думаю: неужели это конец? Вот так — резко, холодно — заканчивается вся моя любовь?
Не обидно даже. Просто непонятно. Как так вышло, что тот, ради кого я жила, теперь хочет, чтобы я исчезла?
И самое страшное не тишина в доме. А понимание, что там, где ты был всем, теперь ты — никто.
