«Ты должна помогать — ты же жена, а не посторонняя!» — эти слова прозвучали за неделю до нашей годовщины…
Тихим июньским утром Анна неторопливо варила кофе на просторной кухне их петербургской квартиры. Аромат наполнял каждый уголок, и она наслаждалась этими редкими мгновениями покоя — перед тем, как день вновь потребует от неё больше, чем она готова была отдать.
Игорь, её муж, появился в дверях, как всегда собранный, с налётом усталости в глазах. Кивнул, протянул руку к чашке, отхлебнул и, не глядя на неё, бросил:
— Мама просила узнать, сможешь ли ты отвезти её завтра в поликлинику. Запись к врачу с утра.
Анна замолчала. Завтра должна была состояться презентация, которую она готовила две недели. Пропустить — означало лишиться шанса на повышение.
— Игорь, ты знаешь, это невозможно…
— Ну это же мама, — перебил он, с упрёком в голосе. — Ты же жена, а не какая-то чужая. Родным надо помогать.
Сначала — свекровь. Потом — звонок от Ирины, сестры Игоря. Ей, оказывается, срочно нужна «передышка» от детей. Как раз в тот день, когда Анна собиралась навестить своих родителей, которых не видела уже месяц.
— Ну пожалуйста, — капризно просила Ирина. — Ты же добрая. Своих родителей потом навестишь.
Анна снова уступила. И снова не услышала «спасибо».
Через неделю раздался звонок от Николая Петровича, свёкра:
— Анют, машина моя сломалась. Не одолжишь свою на пару недель?
— Но как я на работу добираться буду? У меня встречи по всему городу…
— На метро поезжай. Молодая ещё. Мы же семья.
И снова — «ты должна». И снова — «мы же родные».
Позже, когда её повысили и она с радостью рассказала об этом Игорю, мечтая о путешествии, он только пожал плечами:
— Родители ремонт затеяли. У Насти свадьба скоро. Раз у тебя теперь зарплата выше, ты же поможешь?
Анна не поверила своим ушам.
— То есть мы снова всё отменяем ради твоих? Это ведь были наши мечты…
— Ну а кто, если не мы? Ты же не чужая.
Эти слова эхом звучали в её голове. В этом «не чужая» не было любви — только долг.
И вот, за неделю до годовщины, Игорь перешёл черту:
— Ты обязана помогать моей семье. Ты же жена!
Анна молча смотрела на него. Перед ней сидел человек, для которого она была не любимой, не спутницей, а лишь функцией, обязанной обслуживать интересы всех вокруг.
Ночью она не спала. Утром собрала вещи. И ушла.
Вернулась в маленькую однокомнатную, купленную когда-то на свои деньги. В этих стенах она нашла покой.
Прошло три месяца. Игорь позвонил, попросил встретиться. Говорил, что всё осознал, обещал исправиться.
— Слишком поздно, — ответила она.
Он так и не понял. Не отказы разрушили их брак, а то, что он перестал видеть в ней человека. Всё, что было раньше — забота, тепло, семья — растворилось в бесконечных «ты должна», где она была лишь обязанной.
Даже годовщину он забыл.
В тот день Анна купила себе букет сирени, прогулялась по Дворцовой набережной, а вечером, сидя на скамейке у Невы, впервые за долгое время почувствовала, как дышится легче. Не потому, что стало проще. А потому, что теперь она жила для себя.
На следующее утро она купила билет. В один конец — в Париж. Одна. Потому что больше не нужно быть удобной. Достаточно быть счастливой.
