**Сёстры, которых предала кровь**
Я верила, что семья — это нерушимая крепость. Что родная сестра всегда поддержит, когда остальные отвернутся. Но, видно, я заблуждалась. Самое тяжкое предательство пришло не от посторонних. Оно пришло от Алевтины. От моей собственной крови.
Мы были полными противоположностями. Я — старшая, рассудительная, сдержанная. Она — младшая, ветреная, с норовом. В детстве я прикрывала её перед родителями, выручала из переделок, помогала с уроками. Потом — с институтом, с работой. Но главное — с жильём.
Квартира, где мы росли, осталась после смерти отца с матерью. Три комнаты в центре Москвы — наследство немалое. Документы были на мне, но я никогда не считала жильё только своим. Мы с Алевтиной договорились: пусть она поживёт там, пока не устроится, а я пока снимёшь угол, чтобы не мешать. Тогда мне предложили место в Питере, и я подумала: пусть будет так. Вернусь позже. Ведь мы же сёстры.
Но «временно» растянулось на годы. Алевтина вышла замуж, родила, потом развелась. Завела нового мужика. Когда я намекала, что хочу вернуться, она отмахивалась:
— Да брось, тебе одной и так хватит! А мне с ребёнком и так тесно…
И всё это — с медовой улыбкой. А когда я поставила вопрос прямо, вдруг услышала:
— А вообще, по совести, квартира и моя. Мы же обе тут выросли. И мама всегда говорила, что всё пополам. Просто ты бумаги оформила первой.
Это был нож в спину. Я никогда не была жадной. Но услышать такое… от Алевтины?
Я подала в суд. Через месяц пришла повестка — встречный иск. Она наняла адвоката, подняла старые расписки, нашла свидетелей. Пыталась доказать, будто я обещала «уступить» ей жильё. Даже подделала письма, где якобы я отказывалась от квартиры. Тогда я впервые осознала — сестра мне больше не сестра.
Суд тянулся полгода. Я доказывала очевидное. А Алевтина приходила с сыном, улыбалась и твердила: «Я просто забочусь о будущем ребёнка». Как будто я — чужая, а не его родная тётка.
Когда суд вынес решение в мою пользу, я не почувствовала радости. Лишь пустоту. Я вернулась в свою квартиру — и всё там было чужим. Мебель, обои, даже воздух. Будто я гостья в доме, где когда-то жила.
Через два дня принесли письмо. От Алевтины. В нём была одна строчка: «Ты проиграла не суд — ты проиграла семью».
И знаешь, что обиднее всего? Она права. Я и вправду потеряла семью. Но не из-за денег или метров. А потому что однажды решила постоять за себя. И тогда поняла: кровное родство — не гарантия верности. Порой родная сестра — страшнее врага.
