В тесноте, да не в обиде
— Надя, ну что ты, посторонись немного. Это же твоя родная сестра, — в голосе матери звучала непреклонность, не оставлявшая места для возражений.
— Мама, о каком «посторонись» речь? Это наша квартира, мы с Дмитрием здесь живём! Куда нам вообще посторониться? — Надежда едва сдерживала раздражение.
— А ей что, в этой общаге грязной ютиться? Снимать квартиру мы не потянем, ты видела, сколько сейчас стоит аренда? Решено: Ира будет жить у вас. Так мне спокойнее, ребёнок под присмотром.
— Мама, мы об этом не договаривались!
— Теперь договорились. Мы же семья, должны друг другу помогать.
— Семья? Серьёзно? А ты вспомни, как…
— Хватит, мне некогда. Куплю билеты — сообщу.
Разговор оборвался. Надежда стояла посреди кухни, сжимая телефон так, будто он мог дать ей ответ. Мать, как всегда, действовала нагло. Но чего ещё ждать?
Надя с детства была нелюбимым ребёнком. Когда мать вышла замуж во второй раз и родила Иру, шестилетней девочке пришлось мгновенно повзрослеть.
— Ты уже большая, помогай с сестрой, — твердила мать. И на Надю обрушилась лавина обязанностей: пылесосить, мыть полы, менять подгузники, бегать в магазин, играть с Ирой, а позже — учиться готовить. Отчим ушёл вскоре после рождения младшей, оставив их втроём.
Мать обожала Иру, баловала её как могла. Самую вкусную конфету — Ире, новую одежду — Ире, в кафе заказывали, что хочет младшая, в кино ходили на фильм, который выберет она. Ира росла в любви и капризах, мать даже не думала загружать её домашними делами.
Сестра разбрасывала вещи, никогда не убирала, только требовала и капризничала:
— У Лизки родители новый телефон купили, я тоже такой хочу!
— Что на ужин? Опять вчерашнее? Закажем суши!
— Где мои любимые джинсы? Надь, ты их не постирала? Я сама? Да я не умею, с чего вдруг?
— Убирать? Не могу, голова болит. Сама сделаешь.
Мать никогда не перечила Ире. Надя пыталась возражать, но слышала в ответ:
— Ира без отца растёт, ей тяжело.
— Я тоже без отца росла, мам!
— Знаю. Но ты сильная, а Ира — нежная, как роза. Ей больше заботы нужно.
Мать тратила на Иру всю зарплату, брала кредиты ради её прихотей. А когда Наде нужны были новые кроссовки или куртка, мать раздражённо советовала искать что-то на скидках или покупать б/у. Она никогда не спрашивала, как Надя учится, чем живёт.
Девушка устала от несправедливости и поклялась вырваться из дома. Она училась на отлично, ночами сидела над учебниками, подрабатывала: раздавала листовки, писала статьи, работала курьером. Заработок был скромным, но каждый рубль Надя складывала в жестяную коробку из-под печенья, пряча её на верхней полке шкафа.
Однажды она вернулась домой после подработки — четыре часа на ветру раздавала листовки, руки замёрзли, но работа была сделана. Дома открыла коробку — и обомлела: она была пуста.
— Ира! Ты брала мои деньги?
— Какие? — лениво отозвалась сестра, жуя чипсы.
— Из моей коробки!
— А, эти копейки? Да, взяла. Мне надо было за доставку заплатить, новую одежду привезли. И суши заказала.
— Ты с ума сошла?! Это мои деньги, я их копила! Кто тебе разрешал?!
— Да что там, мелочь! Тебе для сестры жалко?
— Если бы на что-то важное — нет! А на твои шмотки и роллы — да! Посмотри, в чём я хожу!
— Ну так купи себе новое! Кто мешает? Чего орёшь?
Надя заперлась в комнате и разрыдалась.
Вечером мать устроила скандал:
— Как ты смеешь попрекать Иру деньгами? Взяла и взяла, не велика потеря!
— Мам, она их на суши и одежду потратила!
— Тебе жалко? Мы — семья! Стыдно быть такой жадной!
— А ей не стыдно без спроса брать?
— Она ребёнок! А ты взрослая, должна понимать.
— А кто меня поймёт?
— Хватит ныть! Лучше посуду помой!
Надя блестяще сдала экзамены и поступила на экономический факультет в Москве. Ей дали место в общаге, и жизнь стала легче. Она училась, гуляла с друзьями, ходила на выставки, подрабатывала в кафе, библиотеке, магазине. Трудное детство научило её не бояться работы.
Мать и Ира не интересовались её жизнью. Мать звонила только с напоминаниями: «У Иры скоро день рождения, не забудь поздравить». Надя переводила деньги, и общение заканчивалось.
На последнем курсе Надя устроилась помощником бухгалтера и начала хорошо зарабатывать. Мать, узнав об этом, стала звонить чаще, расспрашивать про зарплату и намекать на помощь. Девушка иногда переводила небольшие суммы, но помогать основательно не могла — они с Дмитрием копили на ипотеку.
Вскоре они поженились и купили маленькую однокомнатную квартиру. На свадьбу позвали только близких. Родители Дмитрия приехали, а мать с Ирой отказались:
— Ой, Надь, зачем нам ехать? Это же просто роспись. Ты не в платье, а в костюме. Разве это свадьба? Да и билеты дорогие.
— Мам, это мой важный день. Ты же говорила, мы — семья.
— Не можем. Я Иру в санаторий повезу, денег нет.
А теперь, спустя два года, мать объявила, что Ира будет жить у них, пока учится. Не спросила — поставила перед фактом. Места не было, да и желания принимать сестру у Нади не было. Но где-то в глубине души шевельнулась тревога: а если не у них, то где? Общага — не лучший вариант.
Надя обсудила всё с Дмитрием. Он был против, но согласился, чтобы Ира пожила у них временно.
Ира приехала вечером и сразу начала:
— Ну и район у вас! Дыра! Ближе к центру нельзя было найти? Как я до универа добираться буду?
— Привет, — сухо ответила Надя. — Раздевайся, мой руки, идём ужинать.
— Квартира у вас как конура, — скривилась Ира. — Теснотища!
— Можешь снять себе хоромы в центре, — огрызнулась сестра.
— Денег дашь — сниму. А так не на что, самаИра хлопнула дверью, а Надя впервые за много лет вздохнула свободно.
