Вася сидел на лавочке у автобусной остановки, наблюдая, как машины медленно плывут по мокрому асфальту. Холодный мартовский ветер пробирался под его демисезонную куртку, но он почти не чувствовал холода. Он ждал. Чего? Сам толком не понимал. Может, знака свыше, а может, ответа на мучивший его вопрос: «Что делать дальше?»
Жизнь Васи превратилась в день сурка. Офисная работа вызывала отвращение, дома его встречала лишь тишина пустой однушки, а мечты, когда-то яркие, как салют на День Победы, потухли, словно перегоревшие лампочки. Каждый день был клоном предыдущего, и с каждым утром вставать с кровати становилось всё сложнее.
Он достал телефон, машинально пролистал ленту новостей. В телеге моргал непрочитанный мамин месседж: «Как ты, сынок? Давно не звонил». Вася не ответил. Что тут скажешь? Что всё идёт под откос? Что он сам не понимает, зачем тратит жизнь на эту серую безнадёгу?
Подъехал автобус, но Вася даже не пошевелился. Зачем куда-то ехать, если внутри — пустота, как в заброшенной хрущёвке?
— Братан, не подскажешь, который час? — раздался хрипловатый голос.
Вася поднял глаза. Перед ним стоял парень лет двадцати пяти, в потрёпанной куртке и с огромным рюкзаком за спиной. Лицо уставшее, но в глазах — огонёк.
— Без пяти одиннадцать, — буркнул Вася, глянув на часы.
— Спасиб. Я Слава, — парень протянул руку.
Вася нехотя пожал её, не представившись.
— Чего один сидишь? — Слава устроился рядом.
— Думаю.
— О чём?
Вася криво усмехнулся:
— О том, как выбраться из этого дерьма.
Слава сбросил рюкзак на землю и внимательно посмотрел на него.
— Знакомо. Сам недавно был в такой же жопе. И знаешь, что понял?
— Что?
— Если жизнь пресная — добавь в неё перца. Я забил на всё: кинул работу, собрал вещи и поехал. Сегодня тут, завтра — в Питере. Живу, как душа велит.
— И что, легче стало?
Слава кивнул, и в его глазах мелькнула уверенность:
— Теперь это моя жизнь, а не болото, в котором я просто барахтаюсь.
Вася молчал. В груди что-то ёкнуло, будто сердце вдруг вспомнило, что должно биться.
Они просидели до глубокой ночи, пока пальцы не начали коченеть от холода. Слава рассказывал, как решился свалить из офиса, как его парализовал страх, но мысль о том, что он так и не попробует, оказалась страшнее.
— Не хочу в старости кусать локти, — сказал он. — Ты тоже можешь. Просто сделай первый шаг.
Вася смотрел на него, и где-то внутри, впервые за долгие годы, зародилось робкое, но яростное желание жить.
— Может… — прошептал он.
Когда они разошлись, Вася побрёл домой, но в голове уже бушевал ураган. Он понял: если сейчас не дернется, то так и сгниёт в этой серости.
Дома он плюхнулся за стол, открыл яндекс-авиа и стал листать билеты. Куда угодно. Лишь бы сдвинуться с мёртвой точки. Палец замер над кнопкой «Оплатить». Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
— Да пошло оно всё, — хрипло пробормотал он.
И нажал.
На следующий день Вася сидел в плацкарте, наблюдая за мелькающими за окном пейзажами. Он выбрал небольшой городок на Волге — недалеко, но достаточно далеко, чтобы начать заново. В кармане лежала скромная сумма — отложенные за полгода деньги. Он знал: без работы долго не протянет.
В первый же день он снял угол в гостевом доме. Шлялся по улочкам, заходил в кафешки и магазинчики, спрашивал, не нужен ли работник. К вечеру, уставший, но не сломленный, он наткнулся на объявление: «Требуется подсобник в ремонтную мастерскую. Опыт не требуется».
— Взяли бы меня? — спросил он у коренастого мужика в промасленной спецовке.
— А что умеешь?
— Ничего. Но быстро учусь.
На следующий день Вася приступил к работе. Сначала ничего не получалось: руки не слушались, инструменты казались враждебными. Но с каждым днём он чувствовал, как возвращается к жизни. Впервые за долгие годы он просыпался не с мыслью «опять на работу», а с пониманием, что впереди — что-то настоящее.
Его жизнь не изменилась мгновенно. Но он сделал главное — шагнул в неизвестность. И этого оказалось достаточно, чтобы мир начал поворачиваться к нему лицом.
