**Наследие чужой крови**
Когда-то давно, в той жизни, которая теперь казалась далёкой, Вера вернулась в пустую квартиру. Глухая тишина, будто тяжёлая пелена, окутала её, отдаваясь в душе эхом каждого шага, каждого вздоха. К этому она уже не могла привыкнуть — за два месяца одиночество стало не временной болью, а частью её самой. Мужа не стало. Максим — её опора, её любовь, её жизнь — погиб в страшной аварии. И всё, что строилось годами, рухнуло в один миг.
Семнадцать лет они прожили вместе. Счастливых, светлых, наполненных теплом. После первого неудачного брака, после страха и побега от пьяного тирана, именно Максим стал для неё спасением. Он не просто принял её с двумя детьми — он подарил им дом, заботу, настоящую семью.
Тогда он жил в маленьком домике на окраине Ярославля, со старенькой бабушкой, которая вырастила его вместо рано исчезнувших родителей. Старушка едва передвигалась, а Максим часто уезжал в командировки. Тогда он и дал объявление — искал помощницу. На него откликнулась Вера. Усталая, с двумя малышами на руках, без крова над головой. Подруга пустила их переночевать, но жить так вечно было нельзя.
— Много платить не смогу, — честно предупредил он.
— Мне не нужны деньги, — ответила она. — Лишь бы работа и крыша.
Максим задумался, потом кивнул:
— Поживите у нас. Скоро опять уеду, бабушке спокойнее будет, если кто-то рядом.
Так она осталась. А через три месяца они уже жили одной семьёй. Любовь пришла не сразу, но когда пришла — осталась навсегда. Максим стал детям настоящим отцом. Годы пролетели. Дети выросли, разъехались. А они с Верой — всё вместе, не разлей вода.
— Через неделю пятнадцать лет, как ты ворвалась в мою жизнь, — однажды обнял её Максим.
— Не напоминай, — рассмеялась Вера. — Ты и без штампа в паспорте мне муж. Самый любимый.
— Ну вот и распишемся. Пусть всё будет как у людей.
Они расписались без пышности. Без фаты, без банкета. Просто поставили подписи — и вышли на улицу, смеясь, рука в руке. Они были счастливы. У них были планы.
После смерти бабушки они задумали открыть небольшой дом престарелых. Заброшенная дача под городом, кредиты, сбережения — вложили всё. К зиме должны были открыться. Но авария перечеркнула всё.
Теперь Вера осталась одна. И она не сдавалась — ради их мечты.
В нотариальной конторе её спросили:
— Других наследников первой очереди нет?
— Нет, — твёрдо ответила она. — Своих детей у него не было, моих он не усыновлял. Бабушка умерла давно.
— Родители?
Вера пожала плечами.
— Мать его лишили прав ещё в детстве. Отец… Максим говорил, что тот иногда появлялся, пьяный. Я его ни разу не видела.
Она даже не задумалась тогда. Кто мог объявиться спустя столько лет?
Но однажды в дверь постучали так, что стены задрожали.
— Открывай! Мы знаем, ты дома! — раздался хриплый голос.
Вера замерла. Подошла к глазку. За дверью стояли двое: мужчина с опухшим лицом и женщина, от которой несло дешёвым парфюмом.
— Это квартира моего сына! — рявкнул он. — Половина моя!
— Кто вы?! — голос её задрожал, пальцы сжали баллончик с газом.
— Я — Геннадий Степанович, отец Максима. А это Людмила. Пришли за своим.
— Каким своим?! — перехватило дыхание.
— За наследством нашего Максимки, — слащаво протянула женщина.
Они пытались вломиться внутрь. Вера упёрлась в дверь.
— Вы здесь ничего не получите!
Из-за спины раздался голос соседа. Вера хлопнула дверь. Снаружи посыпались ругательства, удары. Сосед вызвал полицию. Незваные гости ушли. Но через неделю в нотариальную пришло заявление — Геннадий Степанович требовал свою долю.
— Это же несправедливо! — слёзы душили её. — Он бросил сына! Ни копейки, ни дня! Я с Максимом всё сама тянула, строила…
— Понимаю, — вздохнула помощница нотариуса. — Но по закону он наследник. Обратитесь к адвокату.
И Вера начала бой.
Она искала документы, свидетелей, обходила старых знакомых, выпытывала правду о детстве Максима. Нашла справки о неуплате алиментов. Старая соседка бабушки вспомнила, как отец однажды вломился пьяный, разбил окно и ударил мальчишку. Тогда вызывали милицию — Вера даже нашла ту пожелтевшую выписку. Бабушка собиралась лишить его прав — бумаги сохранились среди старых фотографий.
Суд тянулся долго. Но судьба, словно сжалившись, вмешалась — Геннадий Степанович умер от цирроза. Людмила исчезла. Осталась только Вера. Та, что действительно была рядом с Максимом.
К зиме, как они и мечтали, дом престарелых открылся. На фасаде висела табличка: «Дом милосердия имени Максима Орлова».
Вера стояла у входа, глядя, как в окне улыбается седая старушка. И знала: Максим гордился бы ею. Она сделала это. За них двоих.
